Песни выбрали меня

Успеваем только купить билет, как объявляют посадку. Мы совершенно счастливые, как будто летим не в Новосибирск, а на… Маврикий к голубой воде и белому песку, успеваем на самолет. А в Новосибирске за эти три дня должны были пройти шесть моих сольных концертов. И знаете, что я вам скажу, таких волнующих, живых концертов я не припомню. В честь Ирины я закатил банкет, потому как радость, меня переполнявшая, требовала подвигов и свершений. Новосибирск мы тогда полюбили всей душой. В течение трех дней, абсолютно лопавшихся от счастья, мы не расставались ни на минуту, за исключением тех моментов, когда я был на сцене, да и то я всегда искал глазами ее в переполненном зале.

А потом опять Москва, Ирина еще неделю провела с родителями, сбегая от них вечерами ко мне. А потом опять Будапешт, но эти три дня в Новосибирске дали нам уверенность, что нашей любви быть. Это оказался не банальный курортный роман, а роман, который, возможно, случается у человека раз в жизни, если вообще случается.

Незаметно подобрались новогодние праздники – самое «хлебное время» для артиста. Поэтому, когда Ирина приехала праздновать Новый год к родителям, я сразу же увез ее в Ленинград, где давал в эти дни концерты. Наше желание быть вместе и не расставаться было таким всепоглощающим, что даже родители Ирины если и пытались протестовать, то робко и недолго. Казалось, наше желание быть вместе разом сметало все возражения, и всем приходилось отступать перед таким натиском.

Холодная снежная зима мне тогда запомнилась только работой, которой у меня было как никогда много, и бесконечными телефонными разговорами на кухне с Будапештом. Весна принесла нам еще одну встречу, а там уже и лето было недалеко. Ирина сдала летнюю сессию, получила диплом и вернулась в Москву. Ко мне.

И начались наши метания и хлопоты, надо было налаживать совместный быт. Поначалу мы, кажется, совсем не расставались. Ирина не только присутствовала на всех моих московских концертах, но и ездила со мной на все гастроли по нашей необъятной Родине. Поэтому она быстро почувствовала всю беспощадную «прелесть» советских гостиниц и общепита. Но даже это ее не останавливало.

Ирина поступила в аспирантуру при МГУ, проучилась там два года, но так и не занялась серьезно научной карьерой. На науку элементарно не оставалось времени, потому как все гастроли она разделяла со мной. Через два года после нашего знакомства – в 78-м году мы поженились и живем счастливо до сих пор… вот уже сорок лет.

Глава восьмая Эстрадная жизнь

Жизнь продолжает идти своим чередом. Я остаюсь востребованным, признанным артистом эстрады. Гастроли – как заграничные, так и по всему Советскому Союзу – не дают мне свободно вздохнуть. Только теперь я не один – а это дорогого стоит…

Мне уже не приходится бегать за композиторами, надеясь на то, что мне дадут песню. Часто они сами звонят мне, если у них появляется композиция, которая подходит для моего голоса и моей манеры исполнения.

Помню один забавный случай. Был я тогда на гастролях в Тамбове. Прихожу в себя в номере после изнуряющего концерта. Уже засыпаю, как вдруг звонок, смотрю на часы – первый час ночи. Ну кому я мог понадобиться в такой час, ума не приложу! Взял трубку, но даже «алло» сказать не успел.

– Не спишь? А чего не спишь, поздно уже…

По тембру голоса сразу же узнаю Володю Шаинского, который без паузы продолжает:

– Послушай, у меня тут новая песня. Сразу тебе говорю – будет шлягер. Очень советую. Слушай! Я тебе буду играть и петь, трубку на рояль положу. Ты закачаешься!

И Володя в своей своеобразной манере затягивает песню «Родительский дом» на слова Михаила Рябинина, причем в ее исходном авторском варианте, то есть все двадцать куплетов.

Прослушав первые десять – пятнадцать куплетов, почувствовал, что сейчас отключусь и засну. Тогда я взмолился:

– Володя, Володя, – кричу я в трубку, но Володя не слышит, он самозабвенно приближается к финалу. Поет горячо, громко и, конечно, мой голос из трубки не слышит.

Понимаю, что, пока не дослушаю до конца всю эту «сагу», вставить не смогу ни слова, кажется, я даже задремал.

– Алло, алло! Лева ты еще там?

– Здесь, здесь… где же мне быть еще. Ты только, Володя, не обижайся и не кипятись, но я тебе вот что хочу сказать. Ты думаешь, кто-то будет в состоянии прослушать все эти куплеты пусть и хорошей, даже прекрасной песни…

– Раз она хорошая, то можно и прослушать, – заносчиво и явно обиженно проговорил Шаинский.

– Поверь мне, три куплета хватит за глаза! Выбрать бы самые ударные, те, которые особенно за душу берут. Да хоть вот эти, например…

– Я подумаю, – буркнул Володя и повесил трубку.

Потом уже, когда я вернулся в Москву, песню подсократили, и мы ее записали с эстрадным оркестром Алексея Мажукова. Получилось, по-моему, неплохо.

* * *