Песни выбрали меня

Вот так сюрприз… И на радио говорят, что да, мол, пользуется бешеным успехом. Вот так иногда случается, когда не испытываешь к песне особых чувств, не слышишь ее со стороны, а она потом, как говорят сейчас, верхние строчки хит-парадов занимает. Благодаря этой истории с «Соловьиной рощей» я стал всецело полагаться на вкус и талант Давида Тухманова.

Как-то раз в преддверии юбилея Победы, когда готовились отмечать тридцать лет, ко мне подошел Давид и пожаловался:

– Представляешь, Лева, песня есть отличная, а ее не хотят на радио записывать, всё какие-то препоны строят…

– Какие препоны, Давид! Тебе же всё хорошо известно, как и мне! – вдруг возмутился стоявший рядом Евгений Широков, который работал тогда редактором радиостанции «Юность».

– Ты только подумай, Лева, Давид отдал «День Победы» петь Тане Сашко. Я, конечно, все понимаю, но так тоже нельзя. Эта песня никуда не годится в женском исполнении, поэтому ее и не пропускают. Давид, для такой патриотической песни здесь нужен мужской тембр, как ты этого понять не можешь… – заканчивает он вдруг рассеянно, как будто ему что-то пришло в голову.

– Слушай, – вдруг воодушевленно продолжает он, – а вот он стоит, твой исполнитель, – и на меня показывает, – дай эту песню Лещенко спеть, он у нас и гражданский, и лирический «герой». Посмотрим, как она зазвучит, а? Может, тогда возьмут ее на радио…

– Да пусть пробует…

Весной, а это был 75-й год, у меня проходили гастроли в Алма-Ате, где я и решил опробовать новую, только что выученную песню «День Победы» вживую, на публике.

Это даже невозможно описать словами, что случилось с залом, когда затихли последние аккорды. Зал встал и скандировал. «Бис! Браво!» – доносилось отовсюду, у многих в глазах стояли слезы… И тут я понимаю, что и Давид Тухманов, и Владимир Харитонов, который написал стихи, – сотворили что-то, несомненно, потрясающее. Звоню в Москву Давиду и едва успеваю выпалить, что приеду и сразу запишу эту песню, как он меня перебивает:

– Лева, тут вот какое дело, эту песню будет петь Сметанников на «Голубом огоньке». Но ты можешь записывать, я не против.

Ну, раз не против, то я и записал ее сразу же, как вернулся в Москву. Мне к тому же никто не запрещает ее исполнять на своих сольных концертах, что я с видимым удовольствием и делаю. «День Победы» всегда проходит с каким-то невероятным успехом – после нее публика еще несколько минут не может прийти в себя. А между тем до меня доходят слухи, что премьера этой песни на «Голубом огоньке» с треском провалилась. Песню посчитали чересчур пафосной, напористой, к тому же решили, что музыка совершенно не сочетается с ее патриотичным настроем. В общем, категорически запретили ее выпускать в свет.

Как-то раз приглашают меня участвовать в концерте, посвященном Дню милиции. Этот праздник отмечался с размахом, а сам концерт транслировался на всю страну. Тогда я решил: будь что будет, возьму и «протащу» на этот концерт незаявленную нигде песню «День Победы». Тем более что это прямой эфир, вырезать точно никак не смогут.

По голове меня, конечно, после этого поступка не погладили, но главное то, что после этого вся редакция была завалена письмами с просьбами поставить песню «День Победы» в исполнении Лещенко. Это был настоящий успех!

* * *

Однажды пригласили меня на «Золотой Орфей», но уже не в качестве участника, как несколько лет назад, а как почетного гостя. Отказываться не имело смысла, это было почетное, лестное предложение, поэтому я с готовностью согласился и поехал.

В чем заключалась задача «почетного гостя». Обычно для этой «роли» приглашали уже известного артиста, который давал небольшой сольный концерт – не более десяти песен в конце одного из дней международного фестиваля. Таким образом, почетных гостей должно быть несколько и из разных стран.

Но я хочу рассказать не об этом, вернее, не только об этом. В этот раз на Международный фестиваль «Золотой Орфей» (1975) от нашей страны должна была поехать еще мало кому известная, но безумно талантливая исполнительница, которой еще только предстояло всех убедить в своей безусловной исключительности, – Алла Пугачева, которой было тогда чуть больше двадцати пяти лет.

Как же хорошо я себе представлял ее состояние, ее волнение, ведь я тоже когда-то был на ее месте. Поэтому и я, и другие артисты старались ее подбодрить и уверить в том, что Алла у нас самая лучшая на этом конкурсе, но это, к сожалению, никак не действовало на взбудораженную Аллу.

До «Золотого Орфея» у Пугачевой был уже один хит «Посидим, поокаем», который она исполняла в своей своеобразной манере. Уже по одной этой песне можно было разглядеть ее необыкновенную харизму и артистичность. Поэтому конкурс «Золотой Орфей» можно назвать определенной лакмусовой бумажкой, который и должен был определить ее будущее. Ей предстояло либо вернуться с победой и прогреметь на весь Союз, либо опять ждать счастливой возможности заявить о себе, которая, кстати, может так и не представиться.