Песни выбрали меня

Зрители визжат и аплодируют минут десять. Даже Уейн, казалось, остался в итоге доволен этой импровизацией. Публика посчитала весь этот чудовищный сбой в программе вполне удачной режиссерской находкой. Пугачева так и осталась на сцене, а вот Уейн ушел и без помех дал ей исполнить хит этого фестиваля – «Арлекино». Когда же Алла оказалась уже за кулисами, мы чуть не задушили ее в объятиях и поздравлениях. Что и говорить, уже тогда Алла показала себя неординарным человеком и одаренной артисткой. Мы, ее коллеги, как и зрители, были в полном восторге.

Аллочка потом еще долго называла меня «мой счастливый талисман». Даже когда она через несколько лет отправилась в Сопот, она очень обрадовалась, узнав, что и меня туда пригласили опять в качестве почетного гостя. «Теперь я просто обязана победить!» – со смехом говорила она. И оказалась права, ей единодушно присудили первое место за яркое, живое, глубокое исполнение песни «Всё могут короли!».

* * *

В основном середина семидесятых – хорошее время, полное свершений, как у меня, так и у моих друзей, коллег.

Примерно тогда же мой дорогой друг Владимир Винокур стал лауреатом Всероссийского конкурса артистов эстрады в разговорном жанре. Володя, можно сказать, пошел по моим стопам. Так же, как и я, он, еще учась в ГИТИСе, стал стажером в Театре оперетты, куда его потом после окончания института пригласили работать. Но от желания работать в эстрадном жанре избавиться не так легко, как может показаться. Поэтому Винокур, как только появляется возможность, сбегает из Театра оперетты в Москонцерт в качестве артиста разговорного жанра.

В то время, кстати, это была редкая и уникальная специализация, ее представителей было практически не сыскать. В семидесятых – это Геннадий Хазанов и Евгений Петросян, к которым «присоединился» Владимир Винокур. Это только спустя какое-то время появилась целая плеяда мастеров разговорного жанра – и Клара Новикова, и Ефим Шифрин и другие. Но это потом, а пока дорога была свободна – твори!

Володя всегда обладал поразительным чувством юмора, способностью в повседневности, в обыденных ситуациях всегда найти долю комичного. В ГИТИСе, к примеру, студенты, зная его умение вызывать безудержные приступы смеха, просили Володю воспользоваться его талантом и… к примеру, «сорвать лекцию». Для этого Винокур пародировал голос и манеру преподавания учителя, и этого было достаточно, чтобы вызвать настоящие истерики смеха – цель была достигнута. Правда, Винокура потом выгоняли из аудитории за эти «художества». Порой Винокуру вообще не нужно было никого специально смешить, достаточно было просто появиться на публике.

Рассказывали, например, что Понтрягин, который был его руководителем, запретил ему вообще посещать «вокальные вторники». Однажды на одном из вторников выходит Володя на сцену абсолютно серьезный, подтянутый, ни на лице, ни в глазах нет даже тени усмешки. Спокойно подходит к роялю, кладет, как и полагается, руку на рояль и торжественно, может быть чересчур, объявляет:

– Чайковский! Ария Онегина! – и готовится исполнить вокальную партию. Но его заглушает дикий хохот из зала.

Понтрягин нервно кричит:

– Что за безобразие вы здесь устроили! Немедленно выйдите, Винокур, потом зайдите обратно и еще раз нормально объявите свой номер и приступайте к исполнению. Вы слышали меня, Винокур? Нор-маль-но! – членораздельно добавил Понтрягин.

Володя недоуменно пожимает плечами и послушно удаляется. Заходит снова. Ни один мускул не дрогнет на его лице, серьезен как никогда, будто и не выгоняли. Медленно и с достоинством проходит опять к роялю.

– Петр Ильич Чайковский. Ария Евгения Онегина! – объявляет он спокойно и торжественно. Но спеть ему не дают, так как зал просто стонет от смеха.

Понтрягин весь багровый от гнева вскакивает со своего места:

– Винокур, вон отсюда! И чтобы я вас не видел больше на наших вторниках!

А вообще мы поначалу общались с Володей только «по работе» на совместных, непродолжительных гастролях. А настоящая дружба завязалась только после 1985 года, когда вместе поехали на Универсиаду в Кобу (Япония), где мы провели вместе около двадцати дней.

* * *

В 1980 году Лейк-Плэсид стал столицей зимних Олимпийских игр. Для поддержки наших спортсменов отправили в США и нас – ведущих деятелей культуры. Тогда и правда без артистов не обходилось ни одно значимое событие, ну, да современники помнят.

В этот раз компания подобралась отличная: Иосиф Кобзон, Владимир Винокур, Левон Оганезов, Людмила Сенчина, Евгений Леонов и ваш покорный слуга. Но несмотря на весь масштаб мероприятия, даже нашу всесоюзную популярность, условия проживания были более чем скромными.

Мужчин, кроме Евгения Леонова, поселили в один четырехместный номер, было ощущение, что мы живем в общаге. Но что поразительно, несмотря на все неудобства, было весело, или, как говорят сейчас, прикольно. Ну еще бы, такие люди, да в одном номере.