Песни выбрали меня

А вообще Алла всегда с легкостью очаровывала всех вокруг своим неповторимым шармом, природным обаянием, заражала своей бьющей через край жизненной энергией, которая казалась неисчерпаемой. К тому же она обладала замечательным, на мой взгляд, качеством: говорить без обиняков всё, что думает. Не скажу, что это никогда не создавало проблем, но зато решало многие конфликтные ситуации почти мгновенно, не давая им развиться. Помню, как наша яркая и неординарная Алла взбудоражила кровь доброй половине нашей мужской «делегации» на этом конкурсе. А один «добрый молодец» без лишних церемоний бесцеремонно дал ей понять, что не прочь завязать и более близкое знакомство. Алла тут же ему при всех дала отпор, причем обращалась она не к нему лично, а ко всем сразу.

– Мальчики, мы сюда работать приехали или шашни крутить?! Представьте, что здесь нет ни мужиков, ни баб, а исключительно – товарищи по работе, то есть, коллеги. Договорились?

Подобное категоричное заявление, да еще на виду у всех, мгновенно отрезвило кавалера да и других невоздержанных товарищей, которые сразу же спасовали:

– Аллочка, конечно-конечно, никаких проблем! – пошли на попятную донжуаны. – Обещаем полный покой и неприкосновенность. Не нервничай, готовься, а мы тебя всегда поддержим.

Выступала Алла на «Золотом Орфее» с песней «Арлекино», которая, честно говоря, до этого была ничем не примечательна, пока ее аранжировкой не занялся Павел Слободкин. Благодаря ему песня получилась просто взрывной, а зал после ее исполнения стонал от восторга! Но, кажется, больше всех удивлен был грандиозным успехом сам автор Эмил Димитров, который совсем не претендовал на мировую славу.

После номера Пугачевой фестивальный конкурс можно было считать закрытым, потому как вряд ли у кого остались сомнения, кто уедет на Родину с Гран-при. Результаты конкурса еще не объявили, но Аллу уже осаждали толпы поклонников, небезопасно было даже одной выходить из номера – обезумевшие фанаты караулили ее на каждом шагу. Нам же, ее коллегам, оставалось только завидовать такому молниеносному старту.

Зал разразился неистовыми овациями, когда объявили, что Гран-при присуждают Алле Пугачевой. И зрители, и жюри в этот раз единодушно сошлись в своих предпочтениях.

В последний день фестиваля должен был состояться заключительный концерт, где обычно выступают победители, а затем – приглашенные музыканты из разных стран (почетные гости), в том числе и я.

Последним выступал Карл Уейн из Великобритании – обладатель первой премии. После его исполнения зал ревет, требует Уейна на бис. В это время идет подготовка к выходу на сцену Пугачевой. Подготовка сложная, требующая определенной технической точности. На сцену она должна была опуститься на гигантской механической руке.

Зал продолжал рукоплескать, поэтому Уейн решается на еще одно исполнение, но его мысли, естественно, не может прочитать техобслуживающий персонал, который руководит этой машиной, т. е. «рукой». Как только тот, кто управляет ей, услышал, что аплодисменты стихли, он начал свою работу. Гигантская рука, на которой эффектно стоит Алла, медленно опускается на сцену. В это время Уейн берет первые ноты, а персонал, поняв свою оплошность, как ни старается вернуть Аллу опять за кулисы, терпит неудачу. Так она и продолжает медленно опускаться под нежную песню англичанина. Ситуация патовая, за кулисами настоящая паника, мы все в ужасе. Кроме того, Уейн остается в неведении, что творится у него за спиной, пока телеоператор перед ним, знаками ему не показывает обернуться назад, что тот и делает. Даже представить не могу, что он испытал, увидев неожиданно позади себя на той же самой сцене другого исполнителя.

На удивление среагировал он мгновенно. Продолжая петь, медленно подошел к Алле и, как ни в чем не бывало, галантно подал ей руку, чтобы помочь сойти с этого импровизированного «пьедестала». Мы за кулисами обмерли от волнения и в гробовом молчании наблюдали за развитием событий. Пугачевой предстояло в считаные секунды решить, как себя вести дальше: удалиться за кулисы или остаться на сцене. И то и другое решение было сомнительным. Уейн же, чтобы выйти из создавшегося, мягко сказать, неловкого положения, продолжает петь, но уже обращаясь к Аллочке, будто ей адресует свою «серенаду». Но мы понимаем, да и Алла наверняка, что будет странно выглядеть, если она вот так на протяжении всего исполнения останется стоять рядом с ним, как немое изваяние. Поэтому Алла мягко удаляется в глубь сцены и садится там на ступеньки. Уейн, показалось, вздохнул с облегчением, но завершая свою песню, опять подходит к ней, закольцовывая сюжет и как бы подчеркивая, что Алла здесь не по нелепой случайности, поет ей заключительные строчки. Но Уейн не знал Аллы, ведь она не тот человек, который всё время идет на поводу! Вдруг она уверенно берет у него из рук микрофон и сама поет заключительную строчку «О, май лав!»