Песни выбрали меня

А вообще, конечно, с Володей Шаинским вечно что-нибудь приключалось. Вспоминаешь одну историю, как сразу всплывают в памяти еще десяток. Что поразительно, этот удивительно эксцентричный, живой и в чувствах, и в эмоциях, и в своих движениях человек с возрастом совершенно не менялся. Обескураживать людей своими внезапными причудами, желаниями, казалось, составляло всю его сущность.

Даже когда собираешься к нему в гости, чтобы услышать новую песню, не всегда уверен, чем это может закончиться. Как-то раз приезжаю к нему, а на улице, надо сказать, метель, мороз, в общем, жуткий холод, встречает меня Володя и тащит прямо с порога на открытый балкон, чтобы продемонстрировать, как он лихо бегает в одних трениках, с босыми ногами, по снегу и крутится на турнике. И ему хоть бы что! А я даже в пальто уже замерз. Пока я не взмолился, так и не ушли с балкона. Но квартира Шаинского тоже представляла «опасность» для простого, неподготовленного физически гостя.

Весь коридор и вообще свободное пространство было отдано турникам, кольцам, шведским стенкам, каким-то перекладинам. Нельзя сказать, чтобы я не уважал спорт, даже наоборот: всегда занимался и плаванием, и баскетболом, но, чтобы вот так фанатично, как Володя…

– Ну что, что ты стоишь, ведь молодой еще! А я вон старше тебя и вон как могу! – и он подпрыгивает к турнику и подтягивается бесчисленное количество раз.

– Видал! Ты считал? Считал? Сколько?

– Нет, я не считал…

– Да как же так, давай еще раз, давай! Специально для тебя! Вот ты моложе меня почти на двадцать лет, а вот так, как я, сможешь сделать? Сможешь?

И это продолжалось бесконечно, но в этом был весь наш Шаинский.

Курьезные ситуации подстерегали с Володей везде, где с ним приходилось сталкиваться. Взять, к примеру, наши гастроли на Кубу на Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Не успели мы расселиться в гостинице, как вижу, по коридору уже идет Шаинский в гидрокостюме с ластами, подводным ружьем и двумя-тремя ножами за поясом. На наши ошалевшие физиономии бодро нам бросает: «Не ждите!» и исчезает почти на целый день.

Волноваться мы начали за нашего маэстро после двух часов ожидания, а не было его около семи часов. Вернулся он довольный, с хорошим уловом. Говорит, что отлично «побултыхался» в Мексиканском заливе. «Побултыхался» семь часов, вы только представьте себе! Но улов у него, честно говоря, был и правда внушительный. «Как же, – спрашиваю я его, – удалось? Там же столько всякой живности опасной!». А он только нетерпеливо от меня отмахивается: «Какая опасная! Вот они у меня где все!» И трясет своей связкой с рыбой.

А можно так далеко и не летать. Как-то раз был организован концерт, чтобы торжественно поздравить наших спортсменов-олимпийцев. Позвали и нас с Володей. Я должен был исполнить несколько песен на музыку Шаинского, который сам мне и должен был аккомпанировать.

Перед выходом на сцену встречаю Шаинского в белоснежном смокинге.

– Выглядишь на все сто! – говорю я ему.

Но тут Володя переводит свой взгляд на свои ноги, и я вижу, что он обут в старые, поношенные кеды. Обыкновенные кеды.

– Так, – спрашивает он, – нормально? Сойдет?

Пока я в полном изумлении таращился на его обувь, объявили наш выход.

Если бы тогда за кулисами я знал, что меня ждет дальше, я бы вообще на его кеды внимания не обратил!

Выходим на сцену, смотрю, Володя бросает недовольные взгляды на рояль, который задвинут в самый угол сцены. Я остаюсь посреди сцены с микрофоном, готов начинать, смотрю в зал, жду первых нот. Как вдруг вместо музыки, слышу какой-то скрежещущий, скребущий звук. И что же вижу? Володя пытается с места сдвинуть огромный рояль, вероятно, решив, что ему негоже сидеть в углу никем не замеченным. И вот он старается изо всех сил, упирается в рояль – хочет его выдвинуть на середину сцены. Зал недоуменно безмолвствует. Рояль не поддается на все старания хотя и очень сильного, но небольшого Шаинского.

Борьба Шаинского с роялем проходит в полной тишине. Я же чувствую себя полным дураком, взирая на эту картину. Понимаю, что надо помочь, и направлюсь к Володе. Мы с ним вдвоем упираемся в этот злосчастный рояль, и тот сдвигается на пару сантиметров. Тут зал не выдерживает и разражается сначала редким смехом, а потом оглушительным хохотом. Но наши спортсмены смекнули, что это не подставной юмористический номер, хотя вся картина явно на это указывала. Два человека выбежали на сцену, и мы вчетвером смогли, наконец, вытолкать рояль на середину сцены.