Песни, запрещенные в СССР

— Я тридцать лет в системе… Меня удивить нельзя! И вот он пришел, неказистенький такой, рыженький: “Я хочу петь у вас в валютном баре”. А я злая тогда была: ну, как всегда — дежурные неприятности: недостача и т. д. Говорю: “Пойте”. “Здесь?” — спрашивает (а у меня кабинет малюсенький, два на два). “Нет, — говорю, — в Голливуде!”

Он взял гитару… и через сорок минут я опомнилась только потому, что у меня от слез промокла вся кофточка! Боже мой!..

Я сшила ему лиловую бархатную блузу с бантом, лаковые туфельки заказала. Брючки в лучшем ателье. Он стал такой хорошенький. Через неделю смотрю: он опять в рваном свитере: “Когда я в этой одежде, — говорит, — иностранцы больше платят”. И тоже врет: он блузу кому-то подарил!

Я помню тот период в его бурной жизни, когда обреванные слезами восторга, редкие в ту пору, но достаточные для “Астории” бывшие русские рвали на груди пластроны и набивали его гитару долларами. Он их потом оттуда вытрясал, изображая обезьяну из басни Крылова “Мартышка и чурбан”. Он зарабатывал по тем временам сказочные деньги! К нему тут же присосались валютчики, и кончилась валютная гастроль тем, что он чуть не сел. Просто Бог спас».

_{Валерий Агафонов в том самом свитере…}

По легенде, однажды в «Асторию» заехал поужинать находившийся с официальным визитом в СССР президент Франции Шарль де Голль, и, естественно, «на сладкое» высокому гостю подали русские романсы в исполнении Агафонова. Французы долго хлопали, благодарили, а когда генерал со свитой удалился, на глаза исполнителя попался ресторанный счет, где последней строкой (как самый дешевый пункт), в аккурат после изысканных блюд и вин, стояло: «Вокалист — 6 руб. 50 коп.».

Еще о работе в заведении для фирмачей рассказывают такой случай:

«Там оказался жесткий регламент, и можно было петь только три разрешенных цензурой романса и повторять их через небольшой перерыв всю ночь. Конечно, Валера понял, что это загоняет его в жесткие рамки, и хотел уйти. Но его не отпускал администратор. Тогда Агафонов исполнил “Россию” Блока, и администратор так испугался, что сам попросил его уйти. А перед этим к нему подошел молодой человек в штатском и сказал, что эту песню петь нельзя. Агафонов: “Почему нельзя? Это во всех книгах напечатано”. “В книгах можно, а петь нельзя”, — ответил чекист».

О последних днях исполнителя ходят противоречивые сведения. Приведу две версии его смерти. Первая — из уст уже упомянутого Петра Капустина.

«Он ждал свою Таню (Т. Агафонова — вторая жена. — Авт.). Она его отпустила из деревни. А он как вырывался из-под ее опеки, сразу начинал вести себя хуже, чем нужно. Вот и здесь он вырвался на свободу и… У него была такая нагрузка — концерты, концерты, все время какие-то площадки.