Песни Земли Холмов

На смотровой площадке восточной башни было холодно – достаточно, чтобы чувствовать себя обиженным, преданным и обведенным вокруг пальца в большей степени, чем это имело место быть на самом деле. Ярмэйн Ярренвейн, Арамано Айра Акэ Аэнна, последний рон Йостриннэй-йа-Эанэ-Тэрнэй, чертил прямо на снегу схему воздушного шара, которую они с незабвенным Инрэ-Росио так и не успели опробовать. Конечно, не успели – потому что он сбежал. Испугался, что его опять узнали, раскусили, и теперь придётся мириться с шёпотками за спиной, а то и вовсе льстивыми предложениями вернуться на своё законное, самой судьбой определённое место. Он же терпеть не мог, когда что-то в его судьбе решали за него.

– Мёрзнешь? – спросил только что поднявшийся на башню Лассан.

– Злюсь, – коротко ответил Ярренвейн.

– Давай злиться вместе? – предложил приятель.

– Давай.

– Только тогда тебе надобно рассказать мне, что с тобой там эти изверги делали, чтобы я мог знать на кого и за что злюсь, – серьёзно сказал Лассан.

– А ты не мог бы злиться безадресно? – буркнул Ярренвейн.  – И беспредметно?

Татеук пожал плечами.

– Да могу, конечно. Просто мне так неинтересно.

Ярренвейн отложил прутик, служивший ему изобразительным инструментом.

– А всё неинтересно и так, – сказал уныло. – Канн Эстэвэн готовит почву для самого грандиозного восстания, который когда-либо видела Империя. Действо планируется лет эдак через десять… В предвкушении этого эпического события мы – нынешние юнцы безусые, а будущие предводители армий – должны срочно заключать союзы, скреплённые узами брака. Преимущественно с Яшметом, конечно. Но и с другими по чуть-чуть.

Татеук пожал плечами.

– Ну, та часть, что не про бунт вполне ожидаема – у канна всё-таки четыре дочери. А про бунт, конечно, слегка внезапно, но если через десять лет – почему и нет-то? Тебе должно быть близко и интересно, ты ж кеориец!

– Да не хочу я! – искренне возмутился Ярренвейн. – То есть выкинуть митлов из Аэнны обратно за перевал – хочу, а вот быть венценосным символом праведной борьбы – нет! Простым воином – сколько угодно!

Лассан покачал головой.

– Но ты не можешь быть простым воином. Ты – рон. Ты – последний из рода Эанэ.

– Я знаю. Последний из рода Эанэ, последний из ветви Кехха, единственный, неповторимый, особенный и всячески во все места избранный. Знаешь, как мне это все остодраконело? Куда бы я не спрятался, в какую бы щель не забился – и там найдут, объявят и водрузят мой светлый лик на знамя, чтобы воодушевлял. Надоело.

Лассан опустился на корточки, присмотрелся к чертежу.

– Решил опять сбежать, да?

– Нет, – обреченно ответил Ярренвейн. – Каждый раз это становится всё труднее. В Кеории я был особенный, но, если поискать хорошо, кроме меня там можно было найти ещё кого-то – чтобы тоже и нортиец, и аэниец, и к горцам вхож… Можно. Да и, во всяком случае – там оставался Астариэнн, там никто не пропадёт. В Антйоррэ я был лучшим, но не единственным. В Бешеном Море нас было пятеро, потом трое… а теперь Рэйдо остался один, но он всё таки есть, да и Инрэ, хоть и вернулся к отцу, существует на этой земле. Здесь, у вас, в Ястринэнн нет никого, кто бы смог меня заменить. Совсем. Поэтому я остаюсь.

Лассан широко улыбнулся.

– Надеюсь, ты не ждёшь, что я буду по этому поводу грустить, да? И вообще, раз уж так в твоей жизни случается – отнесись к этому философски. Всё равно тебе никуда от этого не деться.

Яренвейн мрачно посмотрел на приятеля, очень жалея, что не умеет испепелять взглядом. Тот, то ли не догадываясь о кровожадных помыслах собеседника, то ли не придавая им никакого значения, продолжал весело болтать.

– А женитьба… да плюнь ты на эту женитьбу! Эмметские каннки ещё маленькие девочки, пока они дорастут до требуемых лет, ещё что угодно может случиться. Тем более, я тебе говорил: старшая обещает быть удивительнейшей красоты.

Ярренвейн усмехнулся.

– Мне обещана другая.

–Да ты что? – удивился Лассан. – То есть Ронья и Яшмет достанутся не тебе, ближайшему соседу? Ну, канн удивил…

– Нет, отчего же, – хмуро возразил Ярмэйн. – Яшмет, по крайней мере, большая его часть перейдут под мою руку в тот же день, в который Ронья Эммет из невесты превратится в жену. Мы даже документ соответствующий уже подписали. Только сама Ронья предназначена спарсианскому сэлебру.

– Ничего себе… – изумлённо выдохнул Татек. – Ты хочешь сказать, что тебе сватают это рыжее чудо, что плавает во льдах?

Лассан самым бессовестным образом расхохотался.

– Рано ржёшь, – вздохнул Ярренвейн. – Всё ещё хуже. Замыслы нашего друга Эстэвэна ещё запутаннее и непостижимей. Моя будущая супруга – касьа Келень Леклендская, родственников которой никто, правда, ещё не поставил в известность о таких планах, но это же не беда, верно? Когда наше заговорщицкое братство станет иметь хоть какой-то вес, родители милой касьи сами отдадут мне её руку и пол-касьеры впридачу. Тогда я объединю всю Нэриаэренну с Леклендом, возьму под свою руку Гонрову, а там, глядишь, под шумок прихвачу ещё чего – да хоть Энкаибрэн, к примеру…