Песня горна

Денис видел это через откинутый полог штабной палатки. Ему вспомнилось, как вчера они видели подготовленный к спуску подводный дом «Садко» – во время экскурсии. Может, его выводят? Нет, вроде бы сказали, что в августе…

«Вот бы пожить там, в этом «Садко», – подумал он. И тут же одёрнул себя: – Это не аттракцион. Уже хорошо, что на завтра разрешили вылазку под воду. Правда – только для тех, кто старше двенадцати и, конечно, под надзором инструкторов из центра. Но хоть так… Даром, что ли, они тренируются по два часа в день с самого начала смены?

А я, пока беспризорничал в Балхаше, не знал, что тут есть такой центр. Не до этого было, что ли?» Он зевнул, потянулся и решил обойти лагерь. Так – на всякий случай. Пристрожить.

– Ты куда? – с подушки справа поднялась голова Олега. Голос у него был не заспанный, но это ничего не значило, и Денис махнул рукой:

– Спи, я так… пройтись.

Олег уронил голову обратно на подушку – словно ничего и не говорил…

…Галька под ногами была холодной, влажной и довольно острой. Ну правильно, её не обкатывала вода сотни и тысячи лет, эта галька появилась тут вместе с морем. Среди её обломышей чего только нет – яшма, родонит, халцедон… А Тонька Харатенко вчера нашла друзу фиолетового аметиста – в полкулака размером. Кое-что из найденного откладывали сразу для школьного музея имени Гены Ишимова, а кое-какие находки решили просто-напросто продать (или поменять – там посмотрим) на местную поделочную фабричку, тут была такая.

Музей взяли на себя братья Раймонд. И, никого не спросясь, ни с кем не советуясь, сами так его назвали. А большой фотопортрет Генки в самодельной рамке из золото-чёрного лакированного дерева они повесили прямо над входом.

Хороший там был Генка. Такой, какой приехал из Империи. И очень живой…

…А лагерь спал. Уснул мгновенно – весь, кроме поста на входе. Условном входе – просто лёгкие ворота. Ограды у лагеря не было никакой – кроме задних стенок палаток. С моря ровно задувал лёгкий тёплый ветер, влажный и пахнущий фруктами.

Ну а чего не спать? Денис несколько раз читал в старых книжках про какую-то вечную проблему старых пионерлагерей – в смысле, довоенных: после отбоя никак никого не уложишь, даже настоящие конфликты возникают. С чего вдруг? Если день забит наглухо, то к вечеру особенных сил не остаётся, младшие уже за ужином клюют носами в тарелки…

Постовой ходил у ворот. Качался над плечом ствол «Сайги». Дальше виднелись огни Балхаша – за дорогой. Именно по этой дороге утром прикатил автобус – с тамошними пионерами… и не только. Приехал и ещё кое-кто.

Денис усмехнулся воспоминаниям. И решительно направился к палатке, в которой…

…Ну конечно. Естественно, Володька и Спичка не спали. Глупо было ожидать чего-то другого, и Денис сердито подумал, что надо было разогнать этого товарища в Балхаш вместе с остальными ребятами из Первого Балхашского семейного детского дома, приезжавшими с Кешей… то есть с Иннокентием Немигой – днём. Но Спичка, когда увидел Дениса, так засветился, так запрыгал, так смутился, а потом так попросился остаться ночевать – всего один раз попросился – что Денис не выдержал и сдался.

А вот Володька сперва на Спичку смотрел не волчонком – бешеным кашалотом. Ревновал. И Денис даже заопасался, что ночью будет драчка. Теперь же чувствовал облегчение – мальчишки разговаривали, разговор был вполне мирным… и – о нём. О Денисе.

Надо было войти и цыкнуть. Но… что ж, моменты слабости случаются у всех. Денис затаился у полога палатки и стал слушать.

– Так ты ему не настоящий брат?

– Настоящий, – по-прежнему ревниво ответил Володька.

– Да не ершись ты, слушай… Я не про это. Ты же понимаешь.

– Ну… нет, конечно. Мам… Валер… мама не может больше рожать. Денис когда родился, она чуть не умерла.

– Ух…

– Да. Ну и вот так получилось.

– Повезло тебе. – Спичка явно завозился и признался: – Может, даже и лучше, что ты родителей не помнишь совсем. Во-первых, ты и раньше мог раз – и придумать себе разное. А сейчас, во-вторых, ты и правда, как с родителями… А я своих помню… немного. Лучше бы не помнил.

– Ну… я не знаю. Я, в общем, тоже почти беспризорником был, только не в большом городе. И один всё время… Он знаешь, какой хороший, Денис? Он…

– Я знаю, – чуть торжественно ответил Спичка. – У нас все это знают. Я даже… – Он помолчал и не стал договаривать. Володька спросил:

– Хотел с ним уйти, если что?

– Угу, – буркнул Спичка.

– Слушай… – Володька вздохнул. – Я же ничего… Его на всех хватит. Только он всё равно брат будет. А так…

– Ага, – снова буркнул Спичка, но уже веселей.

– Только он дурной бывает, когда со своей девчонкой. И вообще насчёт неё.

– Да старшие все от этого дуреют, – презрительно обронил Спичка. – Девчонки… фу! Визг-писк, врут всё время, не поймёшь, чего вообще хотят-то?! Ну их. Я от них всегда подальше держусь.

– Ага, – теперь подтвердил уже Володька. – Я тоже.

«Ох и врёшь ты, Володенька, – с весёлой сердитостью подумал Денис. – Когда они тебя петь по радио или ещё где упрашивают, ты прям строевым гвардейским ходить начинаешь… и подрастаешь на полметра…»