Песня моей души

Юная графиня предложила нашему знакомому высушить одежду у нас в доме, но он отказался и отправился к себе. Как мне показалось, ему не хотелось появляться в маленькой деревушке. Или мальчик промок и был немного недоволен.

Вечером того дня, когда охранник Цветаны ушёл за молоком к соседям, девочка обняла меня и шёпотом спросила:

– Как думаешь, кто Вячеслав?

– Думаю, сын какого-то богатого человека.

– Ну, это трудно не заметить. Я о том, кто его родители. Может, они бароны? Или графы? Или кто-нибудь чуть менее влиятельный? Или купцы, стремящиеся подражать знати?

– Не замечала раньше у тебя такого внимания к чьим-то титулам.

Однако не удивлена. Как бедным девочкам шепчут на уши, что лучше других тот жених, который не только сильный, но и обладает крепким домом, большим и хорошим огородом, так богатым девочкам нашёптывают о том, что жених должен иметь много земель, высокий титул, горы золота и просторный замок. О такой ценности, как доброе, отзывчивое сердце редко кто из родных и заикается. Впрочем, какое я имею право судить всех, когда слышала советы лишь восьми будущим невестам?

– По правде говоря, мне не слишком-то и важен его титул, – неожиданно заявила Цветана, удивив своей недетской серьёзностью. – Ох, ну почему он родился в Черноречье?!

Было в восклицании юной графини нечто отчаянное, горькое. Девочка почему-то выделила недавнего знакомца из числа всех мальчишек.

– Хочешь с ним подружиться? Лучше не пытайся. Вы не должны быть друзьями.

– Мы уже друзья!

– Друзья? Цветана, милая, ты даже не можешь сказать ему своё второе имя, имя своей семьи! И, тем более, не можешь назвать свою родину!

– Считаешь, Вячеслав расскажет другим – и нас отправят за Грань?

Легонько похлопываю девочку по плечу. И киваю, заглянув в грустные глаза.

– Нам надо быть осторожными.

– Ты права, – призналась она. И отпустила меня. Ей было ясно, какая пропасть протянулась между ними только от того, что родились в странах, враждующих друг с другом.

Наверное, дети подружились бы, не будь этой вражды. Жаль их.

Пока мы втроём говорили о разном, но старательно обходили темы о наших семьях. Мальчик не заводил об этом разговор, и мы ничего не рассказывали. Это настораживало, но, по-моему, так было лучше.

Вдруг калитка скрипнула. Нет, кто-то её вообще захлопнул с грохотом. Лязгнула щеколда. Мы, подскочив, к окну бросились. Я выглянула, Цветана – посмотрела из-за моего плеча.

Это только вернулся её охранник. Вроде с тем свёртком, с которым за рыбой ходил. С удочкой. Он повадился иногда ходить рыбачить с кем-то из местных мужчин или мальчишек. Кажется, расспрашивал, как тут чего творится. Мальчишек расспросить было проще. Вот только сегодня ткань болталась в его руке, как будто ничего вообще в ней не было. Да и удочку он сжимал так решительно, будто мечтал ею кому-то врезать. Голову пробить. На нас в окне посмотрел, нахмурился. Цветана юркнула вглубь дома. Я кинулась к печи, греть суп, доставать вчерашние пироги.

Станислав, войдя, почему-то не спросил меня про обед. Хотя он опять полдня ходил рыбачить где-то. Он обычно страшно голодный приходил. Но, впрочем, я всегда с утра готовила большой горшок с супом на всех, пироги с вечера.

Цветана напряжённо на него посмотрела. Услышал наш разговор или не услышал?..

Мужчина какое-то время сидел на лавке, сцепив пальцы и голову откинув на стену, смотрел куда-то в стену напротив, сверху. Потом, шумно выдохнув, спросил:

– Надеюсь, вы далеко от деревни не отходите?

– Нет! – торопливо головой мотнула юная графиня.

А про то, что мы с Вячеславом общались, умолчала. Да и вряд ли бы охранник её обрадовался, узнав, что новодальская графиня болтает с кем-то из чернореченских аристократов. Тем более, он нас много ругал, чтоб не выдавали её происхождение, чтобы обычною семьёй прикидывались. Я, мол, вторая жена вдовца, а девочка – дочь ещё от первой жены.

– Что-то услышал плохое? – тихо спросила я, накрывая на стол.

– Нет! – резко выдохнул он и наконец-то посмотрел на меня. – Это-то меня и напрягает. Слишком тихо в последние дни, – задумчиво потёр подбородок, поглаживая бороду. – Тем более, что-то странное творится в столице.

– А что? – Цветана заинтриговано подскочила, плюхнулась прямо на лавку к нему, забыв про манеры.

– Как будто Мстислав после нападения на Светополье вообще на люди не выходит, – мужчина задумчиво потеребил бороду. – Люди уже это замечают. Шепчутся.

– Может, его светопольцы ранили?

– Возможно, – Станислав опять голову запрокинул, выдохнул шумно. – Но странно…

– Что странно? – напряглась уже и я, замерла с ножом над пирогом, так половину и не отрезав.

– Опять расправу чинили в Связьгороде.

– Опять кого-то казнили? – погрустнела Цветана.

– Да, – он мрачно кивнул. – И многовато пыток и казней за последнее время. Причём, на площади за всем наблюдает Борислав. Раньше-то всегда Мстислав присутствовал.

– Так, может… – глаза новодальки радостно загорелись. – Может, его серьёзно ранили?

Воин ей лёгкий подзатыльник отвесил.

– За что?! – взвыла она, отскакивая напугано.