Песня о братьях

Что лучше, чем полёт, влекомый
прозрачным воздухом – да много
чего: сверкнёт прилавок лаком,
а в порах древесины веществом особым
– от плесени, от всякой гнили —
молчит незримая пропитка.
Так сколько крыльев нужно —
прошедшее поднять?

*

Душа скрипела веским сном пружин,
словами буксовали шестерёнки:
у всех глотавших плотское смятенье —
животным жиром смазано нутро
(горючим жиром) – ангел чиркнет
в потёмках спичкой, и ещё одно взовьётся
крыло, чтоб выжечь ересь всех
известных истин.

*

Постиранные плюшевые звери
шуршат капелью, побеждая всё —
и холод пыльного чулана, и морозный
характер всякого забвения: вдохнём
немного памяти – разгадывать взялись
узор заиндевелый на сердцах своих.

*

Вот, скажем, лев – прихвачен высоты прищепкой:
что взгляд его? Невозмутимость Одиссея,
вобравшего космический закрут
отжима, певшего стиральную машину.
Внутри вращается всё тот же гул: когда-то
позвал в дорогу, ставшую спиралью
для восхождения сквозь время.
Вода иссякла, отступила вязь.

*

Кто медленнее прочих сохнет —
не динозавр, не кошка, не собака,
а промежуток между зверем и пейзажем,
зазор, залитый светом эволюций,
зияние, зовущее к скачкообразным
мыслительным процессам: разве трудно
отдать земле всю воду? Не труднее,
чем пению тянуться от ствола к стволу
верёвкой – нет же, бельевой струной.
Волна прихлынет, слово зазвучит.

Песня о братьях поэма

«Прячет от солнца свои жёсткие кудри Геловроний…»

Прячет от солнца свои жёсткие кудри Геловроний,
надев лодочку из газеты на океан безмятежных мыслей
Радует отца трудолюбием, смолит доски, вялит рыбу
Правда, вёсла пересушил – скукожились,
стали соломинками, что изобличают голос