Песня о братьях

Коль видим с высоты вельвичию,
которой поросли просветы межвоенные,
и слышим пальмы, стиснутые жаром,
словно погремушки —
то эти реки, взмахи, траектории полёта
за хворост не сойдут для общего огня:
великий зов природе адресован.

*

Влетает ветер – потрепать знамёна
и очертанья Африки на местность эту
накинуть, как брезент, дырявый от дождя:
смешались капли с чем-то едким,
с багряным топливом небесным,
с моторным маслом ропота.

*

Роса на кожу ляжет, заполняя
сияньем силуэт сидящего в траве,
песком белёсым ждёт отчизна
в бумажных одинаковых пакетах:
фасовка, точность веса – всё, что есть.

*

Проделан путь: а кто покинул жёсткость
свекольную, прошёл переработку,
толпится сладостью сыпучей:
любую форму, как воде, придать нетрудно,
одна надежда – спрессоваться,
слежаться (хоть бы в почве),
провозглашая рафинад.

*

Товарищ, ляжем вместе в стену,
кусочки сахара – всё лучше кирпичей,
мы столь же речью угловаты и красны,
готовы растворяться в Иордане,
нести сквозь время взвесью мутноватой
туманную идею стройки и стены.

*

Есть сборщик сладости, его призвать бы —
несданной податью так слово тяготит,
что трудно встать, отринув белую пустыню
былого пения: подводный город —
для всех желающих сберечь дыханье
и сердце удержать от входа в эту речь.

*

Из яблок сердцевину вырезая,
всыпая пыль сладчайшую в плоды
– разъятые, немые, полные смиренья —
в пустоты, не успевшие стемнеть
внедряя пыль, как голос истолчённый,
распавшийся на блёсткие кристаллы —
росяный человек зовёт пчелу.

*

В плодовых трещинах нет сходства
со стрcлками, что указуют миг
счастливый, но едва определимый
по отсветам сердечным, расширявшим вдаль
и берег, и волну, взрыхляемую ветром.

*

На плеске вёсельном взрастает город,
политый пoтом световых гребцов —
в какой момент успели стать лучами
телa, наполненные жаждой победить:
определить дано по циферблатам
объёмным, дозревающим на ветках.

*

«Мы время раскусили» – этой фразе
язык покорен, чувствуя, как соль
отсеивается от морского ветра,
как соль, кристальной белизной въедаясь,
усиливая ясность звёзд вечерних,
готовит чувства к пресным дням,
что тянутся, подобно рву, вокруг
великих стен прочнейших, звуковых.

*

О перерыве в магазине механизмов —
обеденная речь, построенная на
жевке: пропитываньем слюнным
так занят был язык, что хлебный мякиш
пробрался незамеченным под сердце,
обосновался, всё теплом обставил.

*

За окнами по времени побьёт
крылами голубь: в клюве неподъёмна
еда иль трудно продираться взлётом
сквозь память улицы о прочих птицах,
хлопками проторивших вертикаль —
зачёркнутое облако не скажет,
ржавея на табличке «Не курить».

*