Читаем Песня о братьях полностью

Озёрный водопой встречает зверясияньем льда – и в самый раз отпрянутьтак, будто остротa осколочная сталазаветной кромкой и подножным хрустом,зовущим душу к бесконечной сменеодежд, пропитанных библиотечной пылью;так, будто остротa осколочная знаетвсю уязвимость языка, но зверь не дрогнет,лицом белея, словно потолок.

*

Охотники в свои движения впустилинеотличимость от лесных теней:хозяйствуй в тишине, не нарушаясон смысла, утомлённого погоней,здесь прежние жильцы роняли чашки,осколки мелкие вне времени блестятв полночном небе, облакa восславив.

*

Для отпечатка сапога солдатупотребна масса, но к чему бряцатьоружием бесплотным, если телотак незаметно перешло в игрутеней и света, что рассветный мускулзакатной коже силу сообщил?

*

В деревьях – гул, похожий на моторный,когда решила бронетехника таиться:не разбудить бы тягу к миру, и снарядыврывались шепотом ночным, бесстыднымв былую обоюдность: спутали еёс беспамятством спасаемой границы.

*

Не имут веса – ни волна, ни омут:что помнится – останется в безличномглаголе, как в просвете меж стволами,где скрылся командир, цепляя ветвинеобщим флагом – до сих пор висят обрывкиматерии, которой можно лобовое протеретьстечение прозрачности и мысли.

*

По берегам ступали, говорилис невнятной глиной, проясняли быль —отряды, назначая целью действие простое:озёрным шелестом крыларасширить мышечную память.

*

Снастей чурается и просит темноты —гудение токарного станка,осевшее в ладонях подростковых:частица объяснит любое чувствопри помощи других таких жечастиц, скопившихся у знанья на крючке,маячащих наживкой: захлебнуться нечем.

*

Сердечный стук переходили вброд,стопой нащупывая омут неба,легчало тело, а словесное грузило,привешенное к леске горизонта,нежданным пеньем взрослым обернулосьи повлекло к волне как форме бытия.

*

Играли в страны, в континенты, в города —не так, как все: вдали от общих правил(где ночь производила мирную листву)стояли, означая лишь границу;один другому называл парольна световом или другом молчании —так, словно клал свинец в нагрудные карманы.Ужели равнозначны берега – концу войныи физика вдохнёт всю нежность в губы?

*

Подбитый танк пробоиной обниметсвои пустоты: гусеничный лязг,исписаны твои пластинысловами лучших книг, молчанием столичными вязью самых чистых нот:что значат звенья по отдельности?

*

Волокна тканей камуфляжных стынутсвоей причастностью к сплетаемым лучам:в надзвёздных мастерских работавскипает на огне, рождаемом на стыкелюбви и сердца, чтобы мы вдыхали —пейзаж, рельеф, слова и прочий пар.

*

Перейти на страницу:

Похожие книги

Перелом
Перелом

Как относиться к меняющейся на глазах реальности? Даже если эти изменения не чья-то воля (злая или добрая – неважно!), а закономерное течение истории? Людям, попавшим под колесницу этой самой истории, от этого не легче. Происходит крушение привычного, устоявшегося уклада, и никому вокруг еще не известно, что смена общественного строя неизбежна. Им просто приходится уворачиваться от «обломков».Трудно и бесполезно винить в этом саму историю или богов, тем более, что всегда находится кто-то ближе – тот, кто имеет власть. Потому что власть – это, прежде всего, ответственность. Но кроме того – всегда соблазн. И претендентов на нее мало не бывает. А время перемен, когда все шатко и неопределенно, становится и временем обострения борьбы за эту самую власть, когда неизбежно вспыхивают бунты. Отсидеться в «хате с краю» не получится, тем более это не получится у людей с оружием – у воинов, которые могут как погубить всех вокруг, так и спасти. Главное – не ошибиться с выбором стороны.

Виктория Самойловна Токарева , Дик Френсис , Елена Феникс , Ирина Грекова , Михаил Евсеевич Окунь

Попаданцы / Современная проза / Учебная и научная литература / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Русская мера: vers libre
Русская мера: vers libre

В книгу избранных произведений петербургского поэта, писателя и переводчика Евгения Валентиновича Лукина «Русская мера: vers libre» вошли верлибры, миниатюры, поэмы, написанные им за последние тридцать лет. Оригинальные произведения гармонично сочетаются с переводами, которые автор считает неотъемлемой частью своего поэтического творчества. Среди публикуемых текстов особое место занимает переложение свободным стихом древнерусского литературного памятника «Слово о полку Игореве», а также циклы миниатюр «Sol Oriens», «Lustgarten, сиречь вертоград царский» и исторические поэмы «Костер Амасийский» и «Каменный мед», исполненные религиозной проблематики. В версификационной практике Евгения Лукина следует отметить переводы стихотворений выдающихся английских поэтов Уилфреда Оуэна и Исаака Розенберга, павших на полях сражений Первой мировой войны, замечательного немецкого поэта Берриса фон Мюнхгаузена, а также современных авторов – американского поэта Брайана Тернера, болгарского поэта Цветана Марангозова, канадского поэта Луи-Филиппа Эбера и норвежского поэта Арне Русте. Этот труд является весомым вкладом Евгения Лукина в русское культурное наследие.

Евгений Валентинович Лукин

Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия