Песня песка

Пора возвращаться. Ана всё же могла проснуться. Вдруг опять сбоит дхаав?

Нив выпил последнюю рюмку, и рот снова свело от приторной горечи. Едва не стошнило.

Всё, с него хватит.

Он с трудом поднялся из-за стола. Радио настойчиво орало ему вслед о грядущей ночной канонаде.

На улице стемнело, на стенах домов зажглись синие фонари. Всё так же дул ветер. Нив побрёл под бадваном, но вдруг остановился.

Город пугающе преобразился, пока он сидел в самаде, и теперь он не понимал, куда идёт. Его тошнило, он с трудом передвигал ноги, но ему захотелось выпить ещё. Всё не так, как должно быть. Этот день должен завершиться иначе.

Наверху, ему навстречу, пронеслись два ярких огня. Поезд, опаздывающий в ночь. Фасады зданий, выхваченные на мгновение из темноты, напомнили изваяния из рассохшегося песка – весь город был бесформенной бутафорией, которую наспех прикрыла ночная темнота. Огни пролетели у Нива над головой и устремились дальше, в сумрак, показывая верный путь.

Нив потащился вслед за поездом.

Его покачивало. Он держался середины тротуара, словно от этого зависело равновесие. Ноги отяжелели – идти приходилось через силу. Он представил, что его ноги вязнут в песке.

Скоро он улетит в пустыню, где по ночам видно звёзды.

На улицах ещё попадались редкие прохожие, которые в сумерках выглядели одинаково серыми. Все они вышли посмотреть, послушать, как огромные пушки за чертой города слепо обстреливают небо. Надо подойти к ним и сказать, что они ошибаются, что это не праздничные выстрелы, вовсе нет, это грохот от падающих в пустыне долий, которые насквозь пробивают сверкающие купола исследовательских ламбд.

Улица, несмотря на поздних гуляк, опустела, лишилась формы и цвета. Нив с трудом продирался сквозь эту пустоту – руки его дрожали, а дышалось через силу, ведь воздуха вокруг становилось всё меньше.

Кто-то окликнул его. Нив явственно услышал собственное имя и испугался. Он свернул в пропахший дымом проулок и опёрся о стену – ноги его не слушались. Уселся на тротуар – сполз по стене, ударившись обо что-то тёмное и холодное.

Но всё это уже не имело значения. Над ним нависала огромная чёрная стена.

Где-то вдалеке, в синем зареве ночного освещения, раздавались шаги, голоса, смех и гортанный шум ветра, окрепшего с сумерками. Ветер напоминал о пустыне. Салют запаздывал. Пронёсся по бадвану отстающий от расписания поезд – стремительные отблески из его окон на секунду осветили проулок.

Не стоило уходить из питейной. Он мог провести там всю ночь, праздник бы не кончался, по радио бесконечно передавали бы одну и ту же песню, один и тот же выпуск новостей.

Нив представил: он сидит в дешёвом самаде, в тепле, в духоте, в нарочито жёлтом свете потолочных ламп, из-за которых кожа выцветает, как у покойников. Хрипит неисправное радио. Он наливает очередную рюмку – он уже сбился со счёта. Его сосед, пьющий каттойю несколько дней подряд, рассказывает о том, что чувствует человек в самом центре мёртвых земель без маски – десять секунд жизни, лёгкие разрывает от боли, невозможно вздохнуть. Похоже на приступ у Аны. Нив сонно кивает и выпивает каттойю залпом. Начинается салют, и от чудовищного грохота в питейной вылетают все стекла.

Нив попробовал встать и поскользнулся. Голоса прохожих на улице отдалялись. Не проносились по бадвану поезда.

Нив закрыл глаза.

Он летел над пустыней. Одинаковые барханы, бесконечный океан песка, высокое полуденное солнце – в особой точке равновесия между небом и землёй. Виман повторяет в воздухе плавные изгибы дюн, слегка покачиваясь под натиском встречного ветра.

Вот наконец-то, вот то, что беспокоило его, то, что не отпускало его последние дни! Как же он был глуп, как же не мог понять, насколько в действительности рад своему назначению – он станет покорителем пустыни, королём использованных земель! Он изучит каждый бархан, каждую скалу, каждый кратер. Он занесёт всё это на карту. Он исследует все пески. Его виман пролетит от городских стен до самого горизонта, пока не закончится весь запас свободного пространства, пока всё не будет изучено и расчислено, пока…

Виман летел над пустыней. Навстречу тёплому порывистому ветру, который обдавал его горячим песком – как пенными брызгами во время прибоя. Песок барабанил по обшивке.

Через несколько лет, когда вклад Нива в покорение спящих земель отметят на торжественном заседании в главной управе, когда за выслугу лет ему дадут лишний выходной, когда Ана…

Он снова безуспешно попытался подняться.

…когда Ана сможет наконец дышать без своей уродливой маски, когда море песка выйдет из берегов, когда весь город превратится в пустыню…

Где-то совсем близко – так, что задрожали нависающие над Нивом стены – прокатился громовой раскат. Нив вздрогнул.

В проулке запахло едким дымом.

Он с трудом распрямился. Голова у него болела, во рту скопилась отвратительная горечь, хотелось пить. Гром ударил вновь. Казалось, что-то взорвалось на главной улице, совсем рядом – там, где недавно ходили люди и пролетали поезда.

Нив выбрался из проулка.