Песня Волчьей луны (СИ)

— Знала бы ты, сколько раз меня пробовали исцелить с его помощью, — он улыбнулся, но улыбка вышла болезненной и кривой. — Как раз по методу Хейссена. Угадай, получилось ли?

Арьяна нахмурилась.

— Я ищу способ тебя спасти. Так поступают врачи и ученые, испытывают все на себе.

— Да ты могла сгореть! — взорвался Ирвин. Видение обгоревшего женского тела на полу поднялось перед ним во всех красках, он даже ощутил вонь. — Ты, чужестранка, хотела дотронуться до необработанного ледарина! Голыми руками!

Арьяна сидела молча, глаз не опускала — Ирвин хотел надеяться, что она понимает, какая сильная буря и какой жестокий страх потери сейчас охватили его и рвут на части.

— Вся моя магия пришла в движение, — негромко сообщила она. — Вся моя суть двинулась к этому ледарину. Знаешь, я была уверена, что все получится. Ни минуты не сомневалась.

“Она хочет сделать меня человеком, — подумал Ирвин. — Не потому, что ей меня жаль или что-то в этом роде. Она хочет любить меня так же, как я люблю ее. Потому что истинная любовь исцеляет и возвращает из мертвых”.

— Арьяна, — сказал Ирвин и подумал: ее имя звучит, словно маленький хриплый колокольчик. — Пообещай, что скажешь мне, если снова задумаешь что-нибудь такое же убийственное. Я не хочу тебя терять. Давай искать алхимиков, читать старые сказки, но… но не бери ты ледарин голыми руками! Я боялся, что не успею к тебе. Знала бы ты, как боялся…

Арьяна поднялась с кресла, шагнула вперед — Ирвин обнял ее, живую, горячую, гибкую, как лоза. Она могла бы погибнуть в муках, если б он не выбил проклятый ледарин у нее из рук. Ирвин снова и снова крутил в голове эту мысль, понимая, что не сможет ни удержать Арьяну, ни остановить ее.

Она всегда хотела строить жизнь по-своему. Спасать людей от болезней, хватать безумие и смерть за шкирку и отбрасывать прочь.

Ее было не удержать.

Рядом с ними прочирикал мгновенник — Арьяна протянула к нему руку, и он встряхнулся и развернулся в письмо, обдав всех каплями соленой морской воды. На миг Ирвину почудилось, что он слышит крики чаек и шум волн.

— Что там? — спросил он, примерно представляя, кто именно пишет и о чем. Арьяна улыбнулась.

— Гранд-адмирал Оллер получил приглашение князя Кигана прочитать курс лекций в Хармиранской мореходной академии, и король Якоб это разрешил, — ответила она. — И никак не высказался по поводу моей встречи с отцом… значит, и не против. Адмирал приедет послезавтра. И он не уверен до конца, но кажется, у него кое-что есть для нас обоих.

* * *

Варанданская эскадра встала рядом с Валианским полуостровом, и это было похоже не на визит вежливости, а на открытый совет больше не соваться туда, где все теперь принадлежит королю Якобу. “Интересно, подтвердил ли он свой приказ не соваться ко мне? — думала Арьяна, входя вместе с Ирвином в один из кабинетов Хармиранской мореходной академии, который отвели для особо важной встречи. — Или ему уже все равно? Он получил земли и решил, что этого довольно?”

Какой-то важный седовласый старик смотрел на нее с портрета на стене. Ирвин поймал взгляд Арьяны и объяснил:

— Это Хеймич Хорре, его звали Грозой морей. Был пиратом, потом начал служить князю Алиану. Даже в святые выбился в итоге, теперь покровитель нашего флота.

— Надо же, — покачала головой Арьяна. — Интересная биография.

Сегодня Ирвин выглядел осунувшимся и больным. Они провели ночь в одних покоях, но он до рассвета изучал алхимические трактаты и задремал за час до того, как надо было вставать и собираться на встречу.

— У твоего отца она не менее интересная, — улыбнулся Ирвин. — И у него очень хорошая дочь.

Арьяна улыбнулась в ответ, и в это время в коридоре послышались шаги.

Гранд-адмирал Рабан Оллер оставил сопровождающих снаружи — он вошел, закрыл за собой дверь, и Арьяна сделала шаг навстречу, не чувствуя под собой пола. Годы в море закалили гранд-адмирала. Плавая с эскадрой по всему миру, он повидал такое, что все остальные и представить себе не могли. Он обрел спокойную суровость северных льдов, но за ней Арьяна чувствовала ровное сильное пламя — и в любой миг оно готово было подняться до неба и испепелить неосторожных. Увидев Арьяну, он помедлил, словно ему сделалось неловко или неудобно, а потом спросил:

— Можно… обнять тебя?

— Можно, — откликнулась Арьяна, понимая, что сейчас расплачется. Отец обнял ее за плечи так осторожно, словно боялся что-то сломать неловкими руками, и Арьяна всей своей сутью вдруг ощутила его печаль, одиночество и ту любовь, которая наполняла его жизнь, придавала ей смысл и никогда не переставала.

— Ну… я тебе писал, — негромко произнес отец. — Всегда любил ее величество и тебя. И буду любить.

Арьяна все-таки не удержалась, всхлипнула. Гранд-адмирал Оллер с той же осторожностью отстранил ее и сказал:

— Вот только не плачь, хорошо? Ничего же плохого не случилось, правда? И не случится.

Арьяна кивнула, соглашаясь. Отец и Ирвин обменялись рукопожатием: она заметила, что гранд-адмирал смотрит на ее мужа не с тем любопытством, с которым рассматривают какую-нибудь необычную диковинку, а с подлинным уважением.