Песочные часы

У Наташи книги были гораздо интереснее. Все картинки раскрашены цветными карандашами, уголки страниц загнуты, строчки подчеркнуты иногда красным карандашом, иногда простым. А то и просто ногтем.

Это были еще Катины книги. Они перешли Наташе по наследству. И эти книги были не такие уж детские, хоть и с картинками: «Мальчик из Уржума», например, про детство Кирова. Или «Хуторская команда» про детство Буденного.

Хоть и про детство, но ведь про детство каких людей!

И уж если Катя читала такие довольно взрослые книги давным-давно, то можно себе представить, какие книги она читала теперь! Она читала — Тургенева!

Я, например, не решалась даже раскрыть том Тургенева, а Наташа ничего, раскрывала и даже читала. Ну, это не удивительно, она ведь была старше меня.

— Я прочитала «Отцы и дети», — сказала она.

— Интересно? — спросила я с уважением.

— Что значит интересно! — ответила Наташа. — Что это тебе, «Дюймовочка», что ли?

Мне стало стыдно за свой дурацкий вопрос. Спросить о Тургеневе — интересно ли?

— Это важно прежде всего, — сказала Наташа, — здесь поставлена очень важная идея.

— Какая? — спросила я и тут же опять почувствовала, что села в лужу.

— Да ну, разговаривай с тобой после этого! — с досадой ответила Наташа. — Важная идея поставлена, вот и все. Не понимаешь, что ли?

— А-а-а! — сказала я. — Теперь, конечно, понимаю. Я просто не расслышала.

Конечно, Наташе хорошо — у нее старшая сестра, которая ей все может объяснить. А мой старший брат и раньше не обращал на меня никакого внимания, а теперь, когда у него появилась жена, вообще плевать на меня хотел. А двоюродная сестра Маринка — на четыре года младше меня и только-только начинает самостоятельно читать свои первые книжки.

Я подарила ей на день рождения «Волшебную лампу Аладдина». Маринка обрадовалась, тут же уселась на пол и стала рассматривать картинки.

— А ты читала? — спросила Маринка. — Интересно?

— Что значит интересно! — сказала я назидательно. — Это важно прежде всего! Здесь поставлена очень важная идея.

Я искоса посмотрела на Маринку и убедилась, что слова мои не пропали даром: Маринка сидела на полу, и от умственного напряжения у нее текло из носу.

Наташе я, конечно, больше не задавала детского вопроса: интересная ли книга? Теперь Наташа, вручая мне книгу, говорила:

— Хорошо написано.

И я, когда приходила к Наташе за очередной книгой, тоже спрашивала ее:

— Хорошо написано?

Я читала «Повесть о настоящем человеке». Эта книга была очень хорошо написана. Я просто не могла оторваться.

Наташа в это время читала «Кортик». Тоже говорила, что хорошо написано.

А Катя читала вот что: «Тихий Дон»! Такая толстенная книга и совершенно без картинок! Я бы, наверно, за год ее не осилила. Сама Катя читала ее вот уже две недели и еще половины не прочитала.

Наташа закончила «Кортик» и пришла ко мне с книгой.

— Хорошо написано? — спросила я.

Я знала, что Наташа сейчас ответит: «Неплохо написано», или: «Умело сделано», или просто: «Читать можно».

А Наташа на этот раз сказала:

— Чересчур натуралистично.

Я в первый момент просто обалдела от такого слова.

Натуралистично! Только бы не забыть! А чтобы получше запомнить, нужно в разговоре почаще употреблять это слово.

— Знаешь, — сказала я, — я недавно перечитала «Ребята и зверята». Она, правда, детская, но довольно натуралистичная.

Наташа выглянула в окно и сказала:

— Какое небо натуралистичное! Наверно, дождь будет.

— Наверно, — согласилась я. — Придется надевать боты. Мне мама купила такие натуралистичные боты!

Наташу позвали домой обедать, и она ушла.

А я вышла во двор. Там в песочнице сидела Маринка со своей подругой, пятилетней Галькой. Они строили из песка дом для балеринки и солдатика.

Маринка была старше Гальки на полгода и поэтому командовала.

— Вот тут у них будет садик, — говорила Маринка. — Солдатик спросит: «Ты какую книжку читаешь?» А она: «Интересную». А он: «Что значит интересную? Не интересную надо сказать, а важную одею».

Я подошла к песочнице и презрительно сказала:

— Вот дура! Слышала звон, да не знает, где он. Не одею, а идею! И вообще, ты что, песок ела? У тебя все лицо туро… нуро… нуто…

Ой, как обидно! Я забыла это длинное умное слово! Я изо всех сил старалась вспомнить. Там в конце было как-то звонко и еще была буква «и». А в начале — «у». Я несколько раз прошептала: «у-и-и», но только окончательно забыла слово.

За обедом вспоминала, и когда делала уроки, тоже вспоминала — ну никак!

Уж лучше бы я его совсем не узнавала. Теперь это забытое слово вертелось на языке, жгло. И, главное, обидно было: Наташка-то, небось, помнит! Правда, она на месяц старше меня, но все равно!

Вечером пришла Наташка и зачем-то стала рыться в моих детских книжках.

— Это же детские! — сказала я.

— Я знаю. А вот ты сегодня говорила, что «Ребята и зверята» хоть и детская, но…

Я замерла от радости: сейчас Наташа скажет то слово!

Но она сказала только:

— Хоть и детская, но хорошо написана.

— Читать можно, — грустно согласилась я.

Наташа выглянула в окно и сказала:

— А я думала, дождь сегодня будет. Помнишь, небо какое было?

— Ага, — сказала я.

— Ну какое? — зачем-то спросила Наташа.