Песочные часы

Воспользовавшись отсутствием госпожи — уступив мужу, она согласилась встретиться с подругой и прогуляться в королевском парке, — я копалась в её вещах, ища капли. Мои закончились, а хозяин начал уделять мне больше внимания. Они оказались спрятаны в ящике с бельём, и я как раз переливала немного в свою бутылочку, когда услышала голос хозяина:

— Там почту принесли, положи мне в кабинет.

Быстро засунув бутылочку за бюстье, я спустилась в холл и забрала пару конвертов. Один был адресован госпоже.

Хозяин сидел за столом и что-то писал. Махнул рукой, указав, куда следует положить почту, а потом попросил открыть окно: ему было душно.

— Письмо Мирабель от какого-то торговца? — норн поцокал языком, вглядываясь в неровный почерк. — Занятно. Думаю, она не обидится, если я его вскрою.

Сказано — сделано. Нож для бумаг с костяной рукоятью легко разрезал конверт, и хозяин извлёк лист серой дешёвой бумаги. Такая бывает на постоялых дворах.

Я успела дойти до спальни госпожи, — нужно было там прибраться — когда норн позвал меня.

— Занятное письмо, зелёноглазка, очень занятное, — он постукивал пальцами по столешнице. — Мирабель что-то отправляла на север острова, и это что-то до туда не доехало. Ты не знаешь, что бы это могло быть?

— Понятия не имею, хозяин.

От страха вспотели ладони. Мне казалось, что и голос немного дрожит. Виной всему — воспоминания. Я когда-то помогла беглым хырам и заплатила за это самым страшным наказанием и унижением в своей жизни.

— Ладно, спрошу у Мирабель. Что бы это ни было, оно сбежало. Живое, раз сбежало.

На этом допрос временно закончился, и я вернулась к исполнениям своих обязанностей. Только работать я не могла, раз за разом вспоминая слова об неотвратимости наказания.

Нужно что-то придумать, объяснить, что я посылала Маизе, но страх парализует разум.

Как и следовало ожидать, госпожа честно рассказала мужу о моей просьбе: не думала, что это как-то мне повредит. Сказала хозяину сразу по возвращению, скидывая мне на руки накидку.

— А разве что-то не так? — удивилась она.

— Нет, просто написали, что потеряли твою посылку. Ничего, я дам Лей денег, купит что-нибудь ещё, не такое подвижное.

Норн вышел и поманил меня за собой. Предчувствуя допрос с пристрастием, я покорно последовала за ним в гостиную. Хозяин сел и указал мне на место против себя.

— Зеленоглазая моя, ты по-прежнему ничего не хочешь мне сказать, объяснить? — пальцы лениво поглаживали обивку.

— Что бы хотел услышать хозяин?

— Правду, всего лишь правду о твоём подарке. Таинственной змее, которую ты вдруг вознамерилась подарить знакомой. На которую у тебя банально не хватило бы денег. О твоём болезненном сочувствии той хыре, вернее, торхе. Я узнал, она тоже кеварийка. Это как-то между собой связано?

Я предпочла промолчать. Ложь погубит меня так же, как правда.

Но хотя Марайе помогла, не чужому человеку. Ради неё я потерплю.

— Я ведь помню твою реакцию на мой рассказ о той девочке. Будто ты знала что-то, чего не знал я. 'Её вынудили', - сказала ты. Итак?

Я низко опустила голову. Он знает. Догадался. Впрочем, он умный и военный, их же чему-то учат.

— Мне сразу идти к квиту, хозяин? Или мне будет позволено повеситься самой? — обречённо прошептала я. Повеситься не смогу, а вот большую дозу снотворного выпью. Надеюсь, это не запрещено законом?

Хозяин покачал головой и дёрнулся, когда я сделала шаг к двери.

— Ты боишься? Да, Лей? Если бы не страх, ты сказала бы? — он протянул ко мне руку, буравя взглядом полуопущенные веки. — Ты ей помогла, да? Просто кивни. Лей, я не отведу тебя к квиту.

— Значит, хозяин накажет меня сам, — чуть слышно пробормотала я, вспомнив, какую боль могут причинять эти руки. — Сорок ударов, хозяин?

— Признаёшься? — нахмурился хозяин и, ухватив за руку, притянул к себе. Не удержав равновесия, я упала, ударившись плечом о диван. — Ты помогла беглой убийце?

— Она моя подруга, моя лучшая подруга. Она нуждалась в помощи, я могла ей помочь, и тот норн заслуживал смерти. Делайте, что хотите, сверните мне шею, но я не могла поступить иначе! — на едином дыхании выпалила я, крепко прижатая к шершавой обивке. Волосы забились в рот, говорить было неудобно, но это так неважно!

— Значит, ты сознательно подписала себе смертный приговор ради подруги? Заменила её жизнь своей? — ухватив меня за пояс, норн поднял меня на ноги. Губы сомкнулись в тонкую линию, глаза — как у зверя. Настороженного зверя, который ещё не решил, что сделать со своей жертвой.

— Да. Я в вашей власти, хозяин.

— Что же мне с тобой делать? — задумчиво протянул хозяин. Его пальцы легли мне на шею, будто решив сломать её. — Серьёзное преступление… Но, с другой стороны, ты призналась. И такое самопожертвование… Сорок плетей, говоришь? Тут гораздо больше, Лей, до конца ты не доживёшь, повесят уже изуродованный труп. Стоит оно того?

— У каждого человека должно быть что-то, за что он может, не раздумывая, отдать жизнь. То, что ему дорого.