Песочные часы арены

Чтобы решиться на подобное, надо иметь что-то такое в душе, чего у меня нет. И у многих нет… Надо уметь любить. Как-то особенно. И жизнь, и людей. Лично я туда бы не полез. А он это сделал, не раздумывая, не рассуждая. Вот поэтому Валентина и Света, твоя мать, выбрали не меня. Его…

Глава девятнадцатая

Пашка в очередной свой визит, которые стали регулярными, решил узнать как можно больше о жизни самого бывшего полетчика. Рисуя в воображении то время и их поколение, он невольно представлял себе своего отца в их рядах. Павел Жарких-старший – вот он! Стоит перед сыном, как живой…

– Дядя Женя! Мама с отчимом вспоминали, что вы были классным воздушным гимнастом!

– Хм, было дело… – Художник спрятал самодовольный вид, – Все относительно, друг мой. Были и не хуже меня. Некоторые даже превосходили. В ту пору было много выдающихся мастеров – Николай Сухов, Володя Ракчеев, Женя Морус, Витя Зорин, Володя Гарамов. Это только те, с которыми я дружил. Десяток еще могу назвать достойных. Каждый был хорош по-своему…

Я всегда любил дурака повалять во время представления. То к клоунам в репризы выйду, то у себя в полете что-нибудь выкину. Скучно было изо дня в день делать одно и то же. Натура артистичная, просила слова…

Помнится, однажды повеселил твоего отца. Тот стоял на излюбленном месте в верхнем проходе галерки. Смотрел нашу работу. В большей степени, конечно, на свою Валентину. Я его сразу заприметил. Валька сделала свою пируэтную комбинацию и пришла на мостик. Ах, как она это делала!.. Сначала набирала высоту, ударив в направление купола оттянутыми носками. Потом, вытянувшись струной, дав энергии с запасом, чтобы у ловитора даже не появилось мысли ее не ловить, блистательно исполняла очередной сложнейший трюк. Да, это была полетчица от Бога! Ничего тут не скажешь. Учитывая ее природную красоту и мастерство, она была Королевой воздуха без всяких натяжек и преувеличения. Возраст ее, конечно, тогда уже подходил к критическому, но она была в отличнейшей форме, в самом соку. Еще лет пять могла летать спокойно на своем недосягаемом для других уровне…

Валентина, когда приземлялась на мостик, всегда прогибалась в спине, потом кокетливо играла стройной ножкой в колене. Обводила взглядом зрительный зал и посылала воздушный поцелуй какому-то счастливчику. Каждый мужчина, сидящий в том самом зрительном зале, мог поклясться, что этот поцелуй предназначался только ему! Они невольно ерзали в своих креслах, плотоядно рычали, стискивали зубы: «Ах-х, какая женщина! Мм-м-м!..» В этот момент не одна чья-то жена посылала Валентине под купол мысленные проклятия…

Я в тот раз вслед за Валентиной сделал свои два бланжа. Пришел на мостик и в точности повторил все ее жесты. Исполнил это так по-женски и так точно, что зал взорвался аплодисментами и хохотом. Не забыл я и о воздушном поцелуе, который послал на галерку. Конкретно твоему отцу. Знал, что делаю!.. Как минимум, половина цирка туда обернулась. Все обалдели, увидев, кто там стоит. У доброй половины зрителей явно возникло предположение… На это и рассчитывал. Я по Пашкиным улыбающимся губам прочитал, как он оценил мою хохму: «Придурок!..»

Он тут же рванул с галерки за кулисы «благодарить» меня…

Ладно, все это лирика. Так уж и быть, расскажу немного о себе. Может, пригодится, как не стоит жить…

…На нас с Валентиной Главк тогда подал документы в Министерство культуры о присвоении звания заслуженных артистов. Давно пора. Столько лет в воздухе. Столько призов за плечами. Короче, дело почти решенное. Валька ходит спокойная, равнодушная. Ей это как-то… Любые побрякушки хоть моральные, хоть материальные ей всегда были до фонаря – баба самодостаточная до коренных зубов. У меня же зуд! Родители дожили – сын-то каков! Всю жизнь маялись вопросом – с какого перепоя в их семью цирк затесался? Как объяснишь, с какого? Кисти, мольберты, холсты, персональные выставки, каталоги – понятно. Ноты, клавиры, партитуры-политуры – тоже. Манежи, конюшни, полеты-залеты – это было выше их понимания. Но я уже им столько раз доказывал, что моя жизнь прекрасна и удивительна! Вот еще будет аргумент. Их устроители выставок, организаторы концертов, администраторы, критики-искусствоведы – мне фигу. Их персональные мнения почти всегда зависят от количества устроенных в их честь банкетов, лизаний блюд, и не только. Я от этого свободен! И счастлив! Особенно, когда поднимаюсь наверх, туда, на мостик, над сеткой. Здесь все зависит только от меня. Хотя бы на эти мгновения…

Хожу, делюсь со всеми предстоящей радостью направо-налево. Язык развязался. Душонка тщеславная ликует!..