Песочные часы арены

– Надо же, еще и остроумный. Сколько достоинств! Ничего, если я с вами все же буду говорить на русском? – Он с усмешкой прищурил глаз, потянулся к внутреннему карману пиджака. Достал оттуда плоскую, обшитую кожей фляжку, поболтал ею перед ухом. Там что-то плескалось. Продолжая смотреть на Пашку, он отвинтил крышку и сделал глоток. Прикрыл в наслаждении глаза.

– Божественный напиток! Коньяк! Настоящий, французский! Желаете?

– Не употребляю.

– Напрасно, напрасно. Рекомендую.

– Воздержусь, – Пашка продолжал дуться. Его раздражала высокомерная, издевательская манера общения этого хлыща. Раздражало все. Его снисходительная красивая улыбка, неподражаемость вальяжно двигать руками, сопровождая слова. Так, между прочим, на лету демонстрировать свои энциклопедические познания, пристально впиваясь взглядом в собеседника. Тому ничего не оставалось, как ерзать и искать ответные слова, словно на экзамене у профессора. Раздражали даже белый костюм с такой же роскошной шляпой. Бесило все! Возможно, именно потому, что он выглядел во всем безупречно – глаз не отвести.

– С радостью представлюсь. Вам будет что вспомнить и кому-нибудь рассказать, с кем вас свела судьба. Честь имею! Петр Аркадьевич Гремяцкий! – Он вновь коснулся шляпы указательным пальцем. – Русский аристократ. Из княжеского рода Голицыных, по матери. По отцу – из рода Опочининых-Голенищевых-Кутузовых. О Голицыных в России вы наверняка наслышаны.

– Ну так, кое-что. «Не падайте духом, поручик Голицын, корнет Оболенский, надеть ордена…» – напел строчку известной песенки Пашка.

– Я так и думал, что именно этим ресторанным «шедевром» ваши исторические познания о Голицыных и заканчиваются.

Пашка прикусил язык, в который раз оцарапавшись о колючки слов и насмешливые глаза княжеского отпрыска.

– О Голицыных, слава Богу, много писано и зафиксировано на бумаге. При случае имеете возможность ознакомиться с историческими материалами в любой библиотеке мира. Интересней другая моя ветвь. Рассказываю вам все это ради собственного удовольствия и с надеждой, что услышанное останется в вашей памяти и памяти других. Я имею в виду род ярославских дворян Опочининых, которые сыграли немалую роль в российской истории. Один из наиболее видных его представителей – мышкинский помещик Федор Петрович Опочинин. Он был отягощен обязанностями обер-гофмейстера двора императора Николая I, являлся президентом гоф-интендантской конторы, членом Госсовета Империи. Мой пращур Федор Опочинин известен еще и тем, что женился на дочери фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, Дарье Михайловне. Так уж случилось, что многие мои предки бежали из России. Родители родились в Сербии. Оттуда перебрались в Америку. Тут родился я. Но ощущение родины, моей России, во мне живет. Это мой фундамент. Теперь о моей половине. Жена моя, Николь, родилась во Франции. Тоже из дворян, из ветви Романовых. Так ее назвали в честь последнего императора самодержца Российского Николая второго. Что Романовых, что Голицыных немало разбросано по свету. Все стараются как-то держаться в пределах досягаемости. Родная кровь все-таки, хоть и изрядно разбавленная временем. Вот такой урок истории, молодой человек. А вы со мной на английском! Ай-яй-яй! – Гремяцкий в очередной раз сделал неторопливый глоток из фляжки.

Глава сорок четвертая

– Какая интересная парочка у нас сегодня в гостях! – Синяя Птица Счастья, переводя дух, кивнула в сторону последнего ряда корабельного театра. – Особенно этот старый ковбой в белой шляпе. Колоритно! Она тоже ничего, сгодится.

– Это наши. Здешние. Из русских. Дворяне. Представь себе, она из рода Романовых, а он из Голицыных. Слышал о таких?

– А то! «Не падайте духом, поручик Голицын…» – начал было Рогожин, но Пашка его оборвал на полуфразе.

– Я так и думал, что именно этим ресторанным «шедевром» твои исторические познания о Голицыных и заканчиваются. – Пашка процитировал едкий посыл от Гремяцкого, который еще недавно относился к нему. Теперь это прилетело Витьке. – И это все, что ты об этом знаешь?

– Ну почему же. Есть еще в Подмосковье железнодорожная станция – Голицыне. Там же городок с тем же названием. Километров сорок от Москвы. Рядом, в двух шагах, кавалерийский полк располагался. В нем наших цирковых переслужило, можно собрать конную дивизию Доватора. Там же знаменитая Таманская дивизия, где я служил.

– Да ладно! – Пашка сделал вид, что не в курсе.

– Меня же правительство не оценило, как бесценный жонглерский шедевр, отсрочку не давала, – Витька максимально выдавил из себя яду, – Пришлось год хлебать из солдатского котелка, влачить горькую долю в твоем Голицыне.

– Влачат судьбу, Родж.