Песочные часы Невидимки

Лысый и полный Александр Долгих неплохо помнил Липу, но вообще не мог вспомнить Ивана Петрова. Те же пустые билеты мы вытащили и при опросе выпускницы филфака Алены Моторовой, и студенток мединститута Тани Матвеевой и Наташи Кондратьевой. Похоже, загадочный Ванечка Петров не привлекал внимания девушек. Всегда молчаливый, внешность неказистая, рост невысокий – для продвинутых студенток он был кем-то вроде человека-невидимки. Они не могли точно сказать, с какой проблемой он пришел на курсы, как он выглядел, тихим или громким был его голос…

– Поля, странно это как-то… – задумчиво сказала Маша. – Столько народу не могут вспомнить своего сокурсника…

– Если бы их сразу, тогда же, спросили, они наверняка бы его вспомнили, – безнадежно махнула я рукой. – А сейчас…

– А сейчас окажется, что Олимпиада жива-здорова, вышла замуж и родила кучу детишек, – нервно усмехнулась Маша. – Надо было с ее матери опрос начинать! А то целый день мы с этими крашеными выдрами болтаем, они во мне уже дырку глазами просверлили! И чего пялятся? У меня что, ширинка джинсов не застегнута?

– Мать Олимпиады приедет в город только завтра, – возразила я, проигнорировав ее ворчание. – Разве мы можем позволить себе потерять целый день?

– Да, не везет нам, – вздохнула Маша.

Мать Олимпиады, как назло, уехала на три дня на Украину, на похороны какой-то дальней родственницы, не оставив никаких координат своего местопребывания в больнице, где она работала санитаркой. Мы пытались расспросить ее товарок о Липе, но Евдокия Жданова работала в этой больнице меньше года, ни с кем особо не сближалась, и никто не знал даже, что у нее была дочь. Оставалось только ждать.

Мы уныло брели по парку. Быстро стемнело, хотя еще не было семи вечера. Потихоньку зажглись фонари. Резкий ветер бил прямо в лицо, мешая дышать. Но домой нам не хотелось. Оскар ездил по каким-то важным делам, Саша тоже должен был задержаться в фирме.

– Жуть какая-то! – Маша зябко поежилась в своей коротенькой кожаной курточке. – У меня такое чувство, что мы ищем призрака. А может, так и есть? Вдруг мы ловим мертвеца?

– Ну, Иван Петров, похоже, живее всех живых, – передергивая плечами из-за порывов ветра, ответила я. – Никто не упоминал о том, что он не отражался в зеркалах и не отбрасывал тени.

– Но его никто не помнит, – грустно сказала Маша. – Ни примет, ни голоса… Мерзкое дело! И холодно, как холодно… Такое чувство, что холод идет откуда-то изнутри. Наверное, так чувствуют себя те девочки. Те… умершие…

– О нет! – вот тут я не на шутку перепугалась. – Маша, ты ведь не… Ты ведь не говоришь с ними?!

– С кем? – из-за завываний ветра ее тихий голос был почти не слышен.

– С девочками. Погибшими.

Маша долго молчала. Я вновь хотела было атаковать ее расспросами, но она заговорила первой:

– Поля, а разве Андрей Викторович тебе не говорил, с какой проблемой пришел к нему Иван Петров?

Все тревожные мысли о Маше тут же вылетели из моей бедной дырявой головы.

– Я забыла его спросить! – от досады я чуть не разревелась. – На меня столько информации новой свалилось… Пропавшая Олимпиада, некий Иван Петров, потом этот ясновидящий, предчувствия… И я просто не спросила!

– Да не переживай, завтра спросим, – вяло ответила Маша. – А у тебя нет никаких… предчувствий?

Я резко остановилась и, уже не обращая внимания на холодный вечер, преградила Маше дорогу:

– Мария, ответь наконец – что случилось? Тебе снятся плохие сны, с тобой пытаются «поговорить» пропавшие девушки? Да не молчи же! Разве ты не помнишь, что у Олеси все начиналось именно так?

– Начиналось?! – Маша истерически рассмеялась. – Быстро же все закончилось!

– Все! – Я возбужденно топнула ногой. – Я скажу Оскару, чтобы он запер тебя дома! И охрану приставил.

– Призрака охрана не остановит, – с кривой улыбкой сказала Маша.

– Ладно, кроме охраны, я тебе амулет на шею повешу. И чеснок – на все окна. Подстрахуемся!

Я несла всякую чушь, с тревогой глядя на съежившуюся от холода подругу. Маша всегда была такой трезвомыслящей… Что ее напугало до такой степени?

На все мои вопросы Маша лишь упрямо мотала головой. Мы почти бегом помчались к остановке трамвая – подруга сказала, что она замерзла настолько, что боится этим же вечером отправиться на тот свет без всякой помощи извне. Мы доехали до ее дома. Оскара еще не было, а возле подъезда нас уже ждал заблаговременно прибывший сюда Саша. Зайти в гости он отказался, мы проводили Машу до квартиры и отправились к нашей машине. Саша хотел было начать меня отчитывать – я уже видела, как он поджал губы, – но поглядел на мое лицо и передумал.

Я была уверена, что этой ночью не смогу уснуть. Но уснула сразу же, лишь выпив заботливо поднесенный мужем чай с медом. Свалилась на постель в домашнем халате и мгновенно отключилась. Кошмары меня не мучили, а от лишней одежды избавил любимый муж, причем умудрившись даже не разбудить меня.