Песок вечности

– Ну, не знаю. – Макс сбавил тон. – Вряд ли. Хотя кто его знает? – Он в задумчивости потер нос.

– У тебя есть предположения? – спросила Аня, видя, что у Макса явно крутится в голове какое-то объяснение.

– Видишь ли, – неуверенно начал он, – возникает такое впечатление… Непроизвольно, понимаешь?

– Да-да, говори!

– Ну короче, у меня есть гипотеза.

– Гипотеза? Даже так?

– Началось все с барсука, – смущенно продолжил Макс. – Понимаешь?

– Не понимаю. При чем тут зоология?

– Да не зоология! – Макс раздраженно махнул рукой. – Помнишь ту барсучью нору?

– Неужели ты думаешь, я ее когда-нибудь сумею забыть!

– И как ты потеряла браслет, помнишь?

– Это так необходимо – мне об этом напоминать? – с обидой в голосе спросила Аня.

– Да не в том дело! – досадливо поморщился Макс. – Важен сам факт, что мы его там потеряли. Он остался в 1244 году. Так ведь?

Аня начала улавливать ход мыслей Макса.

– Ну хорошо, – сказала она, – допустим. И дальше?

– Ты думаешь, что потеряла его в провале, так? Но ведь это не наверняка. Это предположение. А что, если он как-то слетел у тебя с руки уже в норе?

– Допустимо. И что это меняет? Ты думаешь, что барсук играет с браслетом?

– Ну да, что-нибудь в этом роде. Почему нет? Ведь браслет, как выяснилось, был исправен! Сигнал ведь он дал!

– И барсук теперь забавляется, нажимая на кнопку? Ты это серьезно?!

– Может, случайно?

– Случайно на нее не очень-то нажмешь, она утоплена в корпусе. Что-то сильно интеллектуальное четвероногое у тебя получается.

– А что, если двуногое? – медленно произнес Макс. – Ведь такое возможно!

– Может быть. Не знаю, как там насчет барсука, но «Белка» нам бы сейчас очень помогла.

– Ты имеешь в виду Сержа?

– Да. В конце концов, Серж нас хватится и, наверное, что-то предпримет. Нам бы сутки продержаться, а там…

Аня не договорила. Ее качнуло, и она приложила руку ко лбу.

– Что случилось? – встревоженно спросил Макс. – Анюша, тебе плохо?

– Голова кружится.

– Может, от вина?

– Нет, это не вино. Это – то самое…

– Ёшкин кот! – пробормотал Макс. – Похоже, опять начинается!

Аню мутило, к горлу подступила тошнота. У нее возникло ощущение, что ее качает, как на морской волне. Сердцебиение стало учащенным. Она увидела, как Макс побледнел и скривился, а потом разомкнул губы и стал дышать ртом, неровно и натужно. «Значит, и его пробрало, – подумала Аня. – Что-то в этот раз слишком сильно. Боже, куда нас забросит теперь? И когда это кончится? Ведь должно же это когда-нибудь кончиться?! Или нет?»

Через пару минут послышался уже знакомый гул – очень низкий, на грани восприятия, и Аня сразу же почувствовала, как ее охватывает панический страх. Она ясно ощутила, как встают волосы голове, а сердце сжимается от ужаса. Живот скрутило, мышцы рук и ног мелко задрожали. В этот момент она поняла, что значит выражение «поджилки трясутся», – это оказалась совсем не метафора. Она вспомнила, как читала когда-то давно про то, что инфразвук вызывает беспричинный страх и порождает массовую панику, и что такие эксперименты ставил какой-то эксцентричный американский ученый. Аня подумала, что слышит сейчас, вероятно, только самую верхнюю составляющую этого звука, а основная часть его лежит ниже порога ее восприятия, в области инфразвука. Возникало такое впечатление, что так звучит само время, которое, подобно волнам, накатывает на берег вечности.

– А ты как думаешь? – спросила Аня Макса, после того как поделилась с ним своими мыслями и впечатлениями.

– Были такие эксперименты, – кивнул Макс. – Их проводил Вуд. Насчет инфразвука ты, наверное, права: очень похоже. Мне тоже как-то не по себе, в голове гул.

– Гул? – перебила Аня.

– Да, как будто голоса. Низкие, страшные. И думать трудно. Хочется вскочить и куда-нибудь бежать не останавливаясь, без оглядки. И еще… Опа! Смотри!

Смотреть было на что! Подвал в доме Бертрана сначала позеленел, а затем стал менять краски, переливаясь всеми, хотелось сказать, цветами радуги. Но цветов радуги всего лишь семь, а тут были минимум десятки цветов и оттенков. Причем они были локализованы в разных местах изображения. Как будто настраивали какую-то немыслимую телевизионную панель. Затем все задрожало и стало трястись в лихорадочном темпе. Картинка пошла пузырями с радужно переливающимися стенками, сначала мелкими, а потом все более и более крупными. Это было похоже на наезд телекамеры или компьютерный зум. Аня зачарованно смотрела на это, забыв обо всем.

– Слушай, – произнес Макс, – я не могу отделаться от впечатления, что идет наводка на резкость. Понимаешь?

– Наводка на… Погоди, это как?

– Ну, как наводят на резкость фотообъектив. Или повышают увеличение микроскопа. Понятно?

– То есть? Как это выглядит?

– Ты что, никогда микроскоп не видела?

– Видела в гимназии, и еще в детстве, в России, в школе. На биологии что-то в них рассматривали. Это было при царе Горохе.

– Ох, гуманитарии!

– Но я поняла. Ты хочешь сказать…