Пестель

Историк Сергей Чернов, суммируя большое количество следственных материалов, восстановил «концепцию переворота», замышлявшегося Пестелем на юге. Анализируя документы, Чернов пришел к выводу: переворот должен был осуществиться вне зависимости от того, состояли или нет в заговоре командиры отдельных воинских частей. Армейское руководство в лице главнокомандующего и начальника штаба должно было или поддержать революцию, или подвергнуться аресту и уйти с политической сцены. «Головка армии» переходила таким образом в руки Пестеля и его единомышленников. «Из нее в недра армии начальникам крупных частей идут приказы. Их исполнение обеспечивается не только воинскою дисциплиною, но и военною силою тех частей, начальники которых примкнули к заговору».

Чернов справедливо утверждал, что переворот мыслился Пестелю прежде всего как «война» — «с диктаторской властью полководца, которому целиком подчиняются все военные и гражданские власти до момента полного упрочения победы». Правда, исследователь довольно скептически оценивал этот план, называя его построение «военно-бюрократическим» и «нежизненным».

Конечно, если исходить только из показаний декабристов на следствии, скепсис Чернова вполне обоснован. И Пестель, и многие другие главные действующие лица заговора на следствии достаточно подробно повествовали о собственных планах произвести военную революцию. Но показаний о том, как конкретно они эти планы собирались реализовывать, практически нет. А без этого все их тактические размышления предстают пустыми разговорами.

В самом деле, откуда у Пестеля возникла уверенность в том, что он способен организовать поход 2-й армии на Петербург? Ведь люди в его чинах армиями не командуют и приказы о начале движения не отдают. Для того чтобы в нужный момент добиться одновременного выступления всех армейских подразделений, агитировать солдат и офицеров «за революцию» бесполезно. Армия в целом все равно не пойдет за революционным диктатором. Она пойдет только за легитимным командующим. При этом, коль скоро законность самого похода может вызвать и неминуемо вызовет сомнения, этот легитимный командующий должен быть хорошо известен и лично популярен среди офицеров и солдат. Пестель такой известностью и популярностью явно не обладал.

Кроме того, для начала большого похода одного приказа о выступлении мало. Необходима кропотливая предварительная работа по подготовке дорог, складов с продовольствием, мест для отдыха солдат. Все это невозможно организовать без содействия местных — военных и гражданских — властей. Но военные и гражданские власти, точно так же, как и солдаты, могли подчиниться только легитимным приказам тех, кто имел право эти приказы отдавать.

Все это — элементарные законы движения армии, которые Пестель, конечно, хорошо знал. И ответ на вопрос о конкретном плане военной революции можно найти, только анализируя служебную деятельность руководителя Южного общества.

* * *

Назначая в мае 1818 года главнокомандующим 2-й армией 50-летнего генерала от кавалерии графа Петра Витгенштейна, император, безусловно, учитывал тот факт, что этот генерал был одним из самых прославленных русских полководцев. В 1812 году Отдельный корпус под его командованием остановил наступление наполеоновских частей на столицу России, за что сам Витгенштейн получил почетное прозвище «спаситель Петрополя». Современники утверждали: «Он защитил Псков и Петербург, неизгладим подвиг его в памяти потомства, отселе всякий русский произносить будет имя его с благодарностью». Витгенштейн был хорошо известен не только в России. Репутацией незаурядного полководца он пользовался и в европейском общественном мнении. Назначая его на новую должность, император конечно же надеялся, что Витгенштейну благодаря его репутации и его опыту удастся справиться с проблемами, одолевавшими армию в послевоенные годы.

И практически сразу же по прибытии нового главнокомандующего к армии огромное влияние в тульчинском штабе приобретает ротмистр Павел Пестель — начальник его канцелярии. Даже в Петербург из 2-й армии просочились слухи, что Пестель «все из него (то есть Витгенштейна. — О. К.) делает» и что без участия «графского адъютанта» в штабе не принимается ни одно серьезное решение.

Практически вся военная служба Пестеля, за исключением лишь первых ее нескольких месяцев, прошла на виду у Витгенштейна. В его подчинении Пестель прослужил в общей сложности 12 лет. Семь с половиной лет (1813–1821) он был адъютантом графа, потом еще несколько месяцев (с марта по ноябрь 1821 года) служил при его штабе, покинув адъютантскую должность. Став в ноябре 1821 года полковым командиром, Пестель вплоть до своего ареста в конце 1825 года продолжал службу в армии Витгенштейна. И все эти годы главнокомандующий покровительствовал ему.