Пьесы

М а ш а. Вот зверь! Вот дикарь! Только тронь ее! Только тронь!

А н ф и с а. Убей. И Костю убей. А то кормить его надо.

М а ш а. Не бойся, спьяна говорит. Как можно убивать человека? Тем более жену. Тебя спрашиваю, палач: как жену убивать можно?

Г р и г о р и й. Оленя убиваю — почему жену не могу? Олень добрый, красивый. Олень везет меня, одевает, кормит, себя кормит. А я его убиваю. Жена не везет и не кормит. Я ее кормлю. Только расходы! О олень! Он как цветок весенний, как солнышко! Он верен, как смерть. Я маленький был, грудной был совсем, чуть больше ружейного приклада. Мать на груди меня держала… сама от голода мертвая была. Олени привезли меня за четыре пробега… живого привезли… мать мертвую. Привезли и — пали. А я жив. Вот они какие, олени! (Плачет.) О-о-о!

Вой в дальнем чуме прекращается. Оттуда выходит маленький юркий человек, это  Ш а м а н.

С т а р и к и  у костра наблюдают происходящее двадцать лет назад.

Е ф и м. О, я ловок тогда был! Я был умен и быстр, как горностай! Кто мог сравниться со мною в быстроте и гибкости ума? А слова были медленны, как падающий снег. Ум мой успевал шкуру им подостлать. Сам прятался незаметно.

Ш а м а н (пошатывается слегка. На поясе у него медвежий коготь, зуб росомахи, зеркальце, медные кольца. На голове обруч с несколькими бубенчиками. Бубенчиков со временем прибавится). Она-а! (Ткнул пальцем в Машу.) Я видел ее. Она подбиралась издалека. Злые духи послали ее сюда. Она ехала на железном медведе, который дышал горячим паром, ревел и осквернял воздух. Потом плыла на калданке, и рыба шарахалась от нее, чуя тяжелый дух медведя. Она прогнала нашу рыбу. Она! Так сказали мне духи.

А н ф и с а (кормит грудью ребенка). Она?! (Прячется поглубже в чум.)

Г р и г о р и й. А я собирался сделать ее своей женой.

М а ш а (улыбаясь). Что за ерунду вы выдумываете? Какие духи? Какой медведь? Это от вас дух нечистый… давно не мылись. Хотите, дам мыла? У меня с собой десять кусков. (Достает из сундучка мыло.)

Ш а м а н (схватив у нее кусок, пожирает). Вот, вот твое зелье! Ты этим меня не испугаешь.

М а ш а. Как интересно! Еще хотите? (Подает второй кусок мыла.)

Ш а м а н (и этот кусок съедает). Твое зелье похоже на медвежье сало. Но во рту от него остается какая-то пена.

М а ш а. Ешьте на здоровье. Хотя вообще-то им лучше мыться. Оно отмывает всякую грязь. Может, и нутро ваше отмоет. (Подает третий кусок.)

Ш а м а н. Нутро?

М а ш а. Ну, если угодно, душу.

Ш а м а н. Не-ет, душа должна оставаться душой. Духи запрещают нам мыться. Если человек моется, он мерзнет. И душа — чистая — будет мерзнуть.

М а ш а (задумчиво). Пожалуй. Так вы не хотите больше мыла?

Ш а м а н. Я ел, чтобы оно потеряло колдовскую силу. Ты тоже. (С ухмылкой.) Теперь ты нам не опасна.

М а ш а (примирительно). Я и раньше была не опасна. Я приехала учить ваших детей.

Ш а м а н. Ты разве шаманка?

М а ш а. Я учительница. Кончила педагогическое училище.

Ш а м а н. Педа-ги-чес-кое… чи-ли-ще… И ты все знаешь?

М а ш а. По крайней мере то, чему научилась.

Ш а м а н. Тогда скажи: отчего летом не спит солнце? Отчего олени болеют копыткой?

Г р и г о р и й. О мой олень! Мой цветок белый! О Мирцэ!

Ш а м а н. Отчего рожают женщины в муках? Ты рожала?

М а ш а (смутившись). Я еще незамужняя.

А н ф и с а (выйдя из чума). А я рожала. Я пять раз рожала. И только Костя мой жив. Научи меня рожать, чтоб не умирали дети.

М а ш а. Я же сказала, что не… рожала еще. Но у меня есть знакомые акушеры, врачи… Они приедут сюда, они научат.

Ш а м а н. А сама не умеешь. Всякая женщина умеет. Это так просто: сошлась с мужчиной — через девять месяцев ступай в нечистый чум. Родишь, очистишься и снова будешь со всеми.

Г р и г о р и й. Она родит, вот увидите. Когда станет моей женой. У нас будет пять, нет, два раза по пять сыновей.

Ш а м а н (гнет свое). Шаман должен знать все. Иначе какой же он шаман.

М а ш а. Всего не знает ни один человек.

Ш а м а н. Я знаю. И потому я шаман.

М а ш а. Ну так скажите мне: что такое социализм?

Ш а м а н. Социализм — это говорильня. Сюда и до тебя приезжали разные люди. И все говорили, говорили. Мы уж дремлем, а они говорят.

М а ш а. Значит, неинтересно говорили. Социализм — это счастливая жизнь. Социализм — это правда.

Ш а м а н. Правда или счастливая жизнь? Тот, кто любит правду, счастлив не бывает. Счастливы только мертвые. Они ничего не хотят. Не думают о счастье.

М а ш а. А я жива. И я счастлива.

Ш а м а н (пророча). Значит, и ты должна умереть.