Пьесы

Но Иван выхватил ее, смял и, стуча палкой, ушел. В избу Сохиных входит  М а т р е н а, стонущая, согбенная. Долго и остервенело трет распухшие суставы. Располневшая Любава вытирает слезы.

М а т р е н а (оглядев дочь). Вот она, жисть-то, вертит как! Неласкова она к бабам. Опять письма перечитывала?

Л ю б а в а. Что мне еще осталось?

М а т р е н а. В институт свой когда поедешь?

Л ю б а в а. Не поеду, стыдно мне там.

М а т р е н а. В деревне не стыдно? Больше того, поморгать пришлось! И поделом. Знала, на что решалась. Собирайся давай! Без учения человек хуже крота.

Л ю б а в а. Как я одну-то тебя оставлю?

М а т р е н а. Как раньше оставляла? Сдашь экзамены — и домой. Собирайся! Я груздков достану из погреба. В тягости завсегда тянет на соленое. (Уходит.)

Любава собирает чемодан.

(Возвращается. Чашку держит локтями.) Я тут ма-ахоньких навыбирала. Махонькие-то доле сохранятся. (Морщится от боли, чуть не опрокинула чашку.) У, холера!

Л ю б а в а. Чего ты, мама? Чего морщишься?

М а т р е н а. Лестница эта чертова! Сколь раз заменить хотела… С верхней перекладины в погреб ухнула. Недотепа!

Л ю б а в а. Ушиблась?

М а т р е н а. Ушибчись вроде не ушиблась. А тут вот вроде хрустнуло.

Л ю б а в а. Надо Лизавету позвать! Вдруг сломала…

М а т р е н а. Так уж и сломала. Груздки-то в банку склади да прикрой получше. И всяким там не раздавай, самой пригодятся. Ну, посиди перед дорожкой!

Л ю б а в а (неловко спохватилась). Я книжку у Лизаветы оставила. Очень нужная книжка.

М а т р е н а. Вечно у тебя не слава богу! Беги живо!

Л ю б а в а  уходит. Матрена, укачивая поврежденные руки, чуть слышно стонет, выглядывая в окно.

Вскоре появляются  Л ю б а в а  и  Л и з а в е т а, гибкая, быстрая, как электрическая искра.

Л и з а в е т а. Шла из Локтановой от больного. Дай, думаю, тетушку проведаю. Как-никак на ее руках выросла.

М а т р е н а. Так я и поверила! Поди, на свиданку к кому летала… (Любаве.) Книжку-то взяла у нее?

Л ю б а в а. Позже возьму. Лиза, посмотри, что у мамы с руками?

Л и з а в е т а (ощупывая руки). Оплошала, тетушка? Ай-ай! Похоже, перелом. В больницу надо.

М а т р е н а. Придумала — в больницу! Коров-то я на кого брошу! И дом без присмотра.

Л и з а в е т а. Не заботься. Найдут замену. За домом я пригляжу.

М а т р е н а. На тебя понадейся! Устроишь тут ералаш. Ехать мне, что ли, дочка?

Л ю б а в а. Поезжай. А то будешь тут маяться.

Л и з а в е т а. Не тяни, тетка. Как раз машина едет в район — добросят.

М а т р е н а. Тогда вместе поедем. Одевайся, Любава!

Л ю б а в а. Я не поеду.

М а т р е н а. Это как — не поедешь?

Л ю б а в а. Вот так — не поеду, и все.

М а т р е н а. Ремня захотела? Не погляжу, что сама без малого мать. Высеку! Ой, рученьки-то мои! О-ох, дух задавило!

Л ю б а в а (подмигнув Лизавете). Лиза учебник мой не нашла… Вот найдет — и поеду. Завтра поеду.

М а т р е н а. Ну, гляди. Только до завтрева. Ты, Лизка, хоть тресни — найди ей книжку.

Л и з а в е т а. Найду, найду. Никуда ваша книжка не денется.

Л ю б а в а (поспешно одевает мать). Лечись там, за меня не волнуйся. (Поцеловала, вывела на улицу. Возвратившись, оглядела себя в зеркале.) С приездом, Любовь Павловна. (Достала письмо Сергея, читает, не глядя в листок.) Я думал, любовь — одна только радость. А вот люблю — и грустно. Пройдет еще много-много дней до того часа, когда мы свидимся и тоска наконец утихнет. Ведь так просто: приехать и увидеться. Но мы не вольны. Мы только ниточки в громадном и сложном клубке мира. И что бы мы ни хотели, что бы ни думали — все будет так, как предусмотрено логикой клубка. Я только хочу верить, что предусмотрено все разумно и справедливо. И ничто не мешает нашему счастью. А ты веришь, родная?..» (Заплакала.)

В дверь без стука просунулся  Р у ш к и н, щекастый, улыбчивый.

Р у ш к и н. Здорово ли живешь, Любава?

Л ю б а в а. Вашими молитвами. Проходите, Александр Семенович. (Собрала письма, спрятала.)

Р у ш к и н. Газетки почитываешь? (Достал папиросу, нерешительно замялся.)

Л ю б а в а. Курите.