Пьесы

Но что бы там ни было, подумайте, как это приятно, что мы теперь сможем во всеуслышание высказывать свое истинное мнение друг о друге. До сих пор вы не могли откровенно говорить английскому народу, что вы обо мне думаете: короля критиковать не полагается. Да и я не мог с полной откровенностью разбирать способности и личные свойства каждого из вас. Но теперь уже не нужно будет сдерживать себя, притворяться, скрывать свои истинные чувства — что так утомительно и так противоестественно. Вероятно, этот поворот в наших отношениях радует вас не меньше, чем меня.

Лизистрата. Я просто в восторге, сэр! Вы поведете за меня борьбу с Ремонтным трестом.

Аманда. Вот-то потеха будет.

Боэнерджес. Ну, премьер-министр, мы ждем вашего слова. Что вы на это скажете?

Протей(говорит медленно, сосредоточенно хмуря брови), Ваше величество, ультиматум при вас?

Магнус достает бумагу из внутреннего кармана и подает ему. Протей двумя рассчитанными движениями разрывает бумагу на четыре части и швыряет в сторону.

(Произносит раздельно и подчеркнуто.) Никакого отречения. Никаких всеобщих выборов. Никакого ультиматума. Все остается как было. Правительственный кризис миновал. (Королю, злобно отчеканивая каждое слово.) Я вам никогда этого не прощу. Вы выхватили козырного туза из комбинации, которую я выложил сегодня утром. (Берет шляпу и удаляется через сад.)

Боэнерджес(встает). Это была очень некрасивая выходка со стороны премьер-министра, сэр. Такое поведение недостойно Сильной Личности. Но я ему укажу на это. Можете положиться на меня. (Берет шляпу и неторопливым, величественным шагом уходит вслед за Протеем.)

Никобар. Я уж лучше оставлю свои мысли при себе. (Хочет взять шляпу, но его останавливают обращенные к нему слова короля.)

Магнус. Как видите, мистер Никобар, я не опрокинул тележки с яблоками.

Никобар. А мне все равно, можете опрокидывать, если хотите. Я кончил заниматься политикой. Политика — занятие для дураков. (Уходит.)

Красс(с видимой неохотой поднимается и берет шляпу). Что ж, я от Ника не отстану. Как он, так и я.

Магнус. Неужели вы решитесь отойти от политики, мистер Красс?

Красс. С превеликим удовольствием, если только Ремонтный трест согласится. Они меня сюда посадили, они мне и другое место найдут, если захотят. (Уходит.)

Плиний(берется за шляпу все с тем же неизменным благодушием). Слава богу, все обошлось. В нашем кабинете всегда все обходится. Ну, погорячились немножко, так вы на это не обращайте внимания, сэр. Завтра они все опять будут шелковые. (Уходит.)

Бальб(взяв шляпу). Теперь, когда и они ушли, я позволю себе заметить, что при всех моих недостатках я, пожалуй, не такой уж плохой министр внутренних дел, — это на тот случай, если с монархией что-нибудь выйдет не так и вашему величеству придется подбирать себе кабинет уже в качестве президента республики.

Магнус. Не премину учесть это. Кстати, если догоните премьер-министра, напомните ему, пожалуйста, что мы совсем забыли решить один пустяковый вопрос: о предложении Америки аннексировать Британское содружество наций.

Бальб. Ах ты черт! Ведь в самом деле! Вот это номер! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха! (Уходит, весело смеясь.)

Магнус. Не понимают они, Лиззи, совершенно не понимают. А ведь это равносильно столкновению с другой планетой. Мы потеряем все — царствие, и власть, и славу — и останемся нагие, лицом к лицу с самими собой.

Лизистрата. И тем лучше, если под «самими собой» вы разумеете англичан старого закала, которые были не похожи ни на кого другого. Теперь ведь все люди в мире похожи друг на друга, как ресторанные меню. Не нужно изображать дело так, будто это Америка времен Георга Вашингтона готовится поглотить Англию времен королевы Анны. Сегодняшний американец — это просто космополит, разыгрывающий из себя отца-пилигрима^{125}. Он такой же дядя Сэм, как вы — Джон Булль.

Магнус. Да, мы живем в космополитическом мире, где все нации и расы смешиваются друг с другом; и когда падуг все границы, Лондон может оказаться на выборах в худшем положении, чем штат Теннесси и разные другие места, где, но глупости нашей, образование все еще находится на уровне сельской школы восемнадцатого столетия.