Читаем Пьесы полностью

Авнер(после паузы). В Буэнос-Айресе я занимаюсь производством офисной мебели, я экспортирую мебель, которая отличается постоянным однообразием и уродством… Этим я занимаюсь целый год. Но это занятие нельзя отождествлять с моей личностью… Я делаю деньги. Я впихиваю их в двух своих сыновей, которые ничего из себя не представляют, это наверное, самая плохая услуга, которую я только могу им оказать, но по крайней мере, я искусственно избавляю себя от забот, которые доставляет мне их ничтожество. Я никогда не сомневался, что моя жизнь совсем не там. Я всегда так считал — Вы пишете, мой сын тоже считает, что писать — благородное занятие. И так же, как он, вы отождествляете себя с тем, что пишете, вы не допускаете, что писательство может быть самым банальным занятием… А вообще-то не знаю, может быть я просто не могу понять вас, невозможно понять другого…


На пороге веранды появляется Ариана.


Ариана. Я вас ненавижу, что вы мне предлагаете делать в компании с этим типом? Какое мне от этого удовольствие?

Авнер. Но он ведь играет лучше меня, правда?

Ариана. Что за мысль вам пришла, навязать мне этого субъекта, весь вечер превратился в пытку… я отомщу вам, Авнер, я отомщу… (Она уходит и снова возвращается)…А если он даст мне хоть один совет, я швырну ему карты в лицо! (Она исчезает).


Авнер улыбается. Небольшая пауза.


Балинт. Вы польщены?

Авнер. Да, в некотором роде… Вы возьмете ее завтра в Лензэе?

Авнер. Если она пойдет.

Балинт. Она пойдет.


Пауза.


Авнер. А где надо садиться на фуникулер, чтобы попасть в Лензэе?

Балинт. В Ленце. Вы меня спрашиваете!

Авнер. Вы ведь разбираетесь в этих планах. Я уже сто лет езжу сюда, но в картах ничего не понимаю. Почему бы и вам не пойти?

Балинт. Я должен работать. Я же уже сказал.

Авнер. Я скажу, чтобы нам порезали местной колбаски… нет, лучше гризонские сосиски, закажу сосиски, сыра, три помидора, и когда будем спускаться, мы разведем костер на берегу ручья… А я понесу сумку… Нет, сумку все-таки понесете вы… Ариана понесет! Она ведь совсем молоденькая, эта девушка.

Балинт. Я завтра буду писать.


Авнер пожимает плечами. Появляется Сюзанна.


Сюзанна. Партия в бридж закончена.

Авнер. Уже?

Сюзанна. Никому не хочется играть с господином Бленском. Эмма вдруг почувствовала себя невероятно усталой, и моя дочь, к моему стыду, сразу же почувствовала то же самое.


Входит Ариана.


Эмма передает вам привет. (Авнеру). В котором часу завтра?

Авнер. В половине девятого, внизу.

Ариана. Спокойной ночи.

Авнер. Спокойной ночи.

Балинт. Доброй ночи.

Сюзанна. Ты идешь спать, дорогая?

Ариана. Да. (Она целует Сюзанну и выходит).


Пауза. Сюзанна спускается в сад. Балинт возвращается на веранду, берет газету, оставленную Авнером и рассеянно ее перелистывает…


Авнер(Сюзанне). Она на меня сердится?

Сюзанна. Похоже.

Авнер. А вы?

Сюзанна. Тоже. Естественно…

Авнер. Очень мило.


Небольшая пауза.


Сюзанна. Ариане здесь скучно. Она приехала меня навестить, она знает, что я не люблю Париж. Я думала, что несколько дней в горах это лучше, чем несколько дней в Лозанне, но она не прочувствовала горы.

Авнер. Она не видится с отцом?

Сюзанна. Ее отец живет в Париже. Мой швейцарский муж — второй по счету… Итак, мало-помалу вы все обо мне узнали.

Авнер. Ничего я не знаю. Правда, ничего не знаю.


Пауза.


Сюзанна. А Эмма была замужем?

Авнер. Нет. Она не всегда была такой шумной жизнерадостной бабенкой — в молодости она была скорее робкой…

Сюзанна. А вы злой.

Авнер(удивленно). Нет… нет. Она даже где-то была нежной… Вот так.

Сюзанна. У нее нет мужчины?

Авнер. Когда-то она была влюблена в одного испанца. В баска. Такой крепкий карлик… Я называл его «топотун».

Сюзанна. Ничего не вышло?

Авнер. Нет.

Сюзанна. Почему?

Авнер. Не вышло… Он жил в Бильбао, он не хотел уезжать из Бильбао, откуда я знаю… У Эммы есть свойство влезать в осиные гнезда. Нельзя сказать, чтобы мужчины бегали за ней… У топотуна были все-таки некоторые достоинства.

Сюзанна. Вы неправы, что так об этом говорите…


Авнер смеется.


Авнер. Да.


Пауза.


Приезжайте в Буэнос-Айрес.

Сюзанна. А что там делать?

Авнер. Все. Буэнос-Айрес, это прекрасно…

Сюзанна. Может быть… Может быть, когда-нибудь приеду.


Пауза.


Авнер. Спокойной ночи.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Он придет
Он придет

Именно с этого романа началась серия книг о докторе Алексе Делавэре и лейтенанте Майло Стёрджисе. Джонатан Келлерман – один из самых популярных в мире писателей детективов и триллеров. Свой опыт в области клинической психологии он вложил в более чем 40 романов, каждый из которых становился бестселлером New York Times. Практикующий психотерапевт и профессор клинической педиатрии, он также автор ряда научных статей и трехтомного учебника по психологии. Лауреат многих литературных премий.Лос-Анджелес. Бойня. Убиты известный психолог и его любовница. Улик нет. Подозреваемых нет. Есть только маленькая девочка, живущая по соседству. Возможно, она видела убийц. Но малышка находится в состоянии шока; она сильно напугана и молчит, как немая. Детектив полиции Майло Стёрджис не силен в общении с маленькими детьми – у него гораздо лучше получается колоть разных громил и налетчиков. А рассказ девочки может стать единственной – и решающей – зацепкой… И тогда Майло вспомнил, кто может ему помочь. В городе живет временно отошедший от дел блестящий детский психолог доктор Алекс Делавэр. Круг замкнулся…

Валентин Захарович Азерников , Джонатан Келлерман

Детективы / Драматургия / Зарубежные детективы
Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Забытые пьесы 1920-1930-х годов

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

Александр Данилович Поповский , Александр Иванович Завалишин , Василий Васильевич Шкваркин , Виолетта Владимировна Гудкова , Татьяна Александровна Майская

Драматургия