Пьесы

Е г о р у ш к и н. Знакомые места.

А н а с т а с и я. Ну вот, как эти мужики соберутся вместе, сейчас у них деловые разговоры начинаются. (Ведеркину и Агате.) Горько! Горько!

Ведеркин тянется к Агате.

А г а т а. Если я еще одну минуту здесь просижу, из незамерзающего порта уйдет на родину корабль, без очаровательной переводчицы.

С а ш е н ь к а. Это будет величественное зрелище.

А г а т а. Юбку я у вас беру, Анастасия Платоновна. И взамен привезу вам платье королевы-матери. Вы сможете пойти в нем на «Коварство и любовь». С мужем… До свидания, Петр Сергеич, дорогой вы мой победитель! Паша, собирайся!

В е д е р к и н. Нет, Агата! Нет! Я должен остаться здесь. С полковником и с Петром. Мы здесь с тобой попрощаемся. Сейчас. Дело не терпит отсрочки.

А г а т а. Ну, не убивайся так, Пашенька. Война ведь! Она отнимает мужей от жен и жен от мужей. Я тебе привезу из Англии дюжину трубок и десять зажигалок. Фонарик. Бочку рома. Пусть война лопнет от злобы.

С а ш е н ь к а. Мы с вами, Агата. Мы вам верны…

А г а т а. Вам тоже по бочке.

А н а с т а с и я (подходит к полковнику). Только…

П о л к о в н и к. Что?

А н а с т а с и я. Вы не будете утомлять Егорушкина? Он еще болен…

Е г о р у ш к и н. Иди, Настасья!

А н а с т а с и я. Да-да, поехали!

Рукопожатие. Прощание. А г а т а  надевает свой экзотический костюм, берет юбку Анастасии, уходит. С а ш е н ь к а  и  А н а с т а с и я — за ней. Хлопает дверь. С потолка отлетает кусок штукатурки. В комнате полковник, Егорушкин, Ведеркин.

В е д е р к и н. Мне очень неприятно, что в такой день я… Но через час я должен докладывать в штабе. До этого я хотел доложить лично вам, полковник, и так, чтоб ты, Егорушкин, слышал. Сегодня, только рассвело, я вылетел по кругу. Пересек Западную Лицу, пограничную линию, бросил нашим разведчикам посылки… На обратном пути пролетал над местом твоей катастрофы. (Раскрывает на столе карту.) Здесь?

Е г о р у ш к и н. Да.

В е д е р к и н. Низко летел. Бреющим. Брюхом чуть не копал снег. Едва в сопку не врезал. Трижды пролетел. Вот где крестик.

П о л к о в н и к. Что увидел?

В е д е р к и н. Белое поле. Никаких следов. Ни самолетов, ни трупов, ни собаки. Ничего нет.

Е г о р у ш к и н. Интересно.

П о л к о в н и к. Может быть, немцы увезли самолеты?

В е д е р к и н. Да ведь не я первый там пролетал. Две недели назад Иванчук на задании был. Чтоб убедиться, специально еще два лишних круга сделал. Заметил бы, как думаешь? Не так просто увезти самолеты. До ближайшего населенного пункта шестьдесят километров. Дороги нет.

П о л к о в н и к. Значит, место не то. По ошибке ты его указал.

Е г о р у ш к и н (после молчания). Нет, место это самое. (Горячо.) Место это самое. Я точно знаю. Место это я с завязанными глазами найду…

П о л к о в н и к. Уверен?

Е г о р у ш к и н. Ну, может, небольшое отклонение. Карты в этих местах не точные. На полкилометра я, может, ошибаюсь… Нет-нет, место это самое, неужели же я не знаю, что вы, товарищ полковник, это ж элементарно…

П о л к о в н и к. Я и не знаю, что подумать… (Егорушкину.) Какой номер был на немецком самолете?

Егорушкин молчит.

Я спрашиваю.

Е г о р у ш к и н. Не знаю… Не видел… «Юнкерс-88».

П о л к о в н и к. Да у них сотни «Ю-88»! Порядковый номер?

Егорушкин молчит.

Ну, может, отличительные знаки какие…

Егорушкин молчит.

Но не может быть, чтоб на этом месте никаких следов не осталось. Ведь там бой был. Ну, обломки, парашют…

В е д е р к и н. Ничего нет. Словно там никогда нога человека не ступала.

П о л к о в н и к (Егорушкину). Трупы хоть ты обыскал? Документы хоть взял какие у них? Ну хоть карты? Ордена ихние, оружие?

Егорушкин молчит.

Я спрашиваю?

Е г о р у ш к и н. Нет, нет.

П о л к о в н и к. Странная история. Ты извини, что я тебя после болезни беспокою. (Ведеркину.) На основании чего вы писали статью о подвиге?

В е д е р к и н. На основании рассказа Егорушкина. Собственно говоря, эту статью писал не я. То есть, не я один. Мне еще один человек помогал.

Е г о р у ш к и н. Уже отказываешься? Быстро.

В е д е р к и н. При чем здесь «отказываешься»? Я не один писал, и все…

П о л к о в н и к. Газету вся страна прочтет. Весь народ. Ни одной армии в мире не верит так свой народ, как нашей армии. Поэтому каждое слово наше дороже золота стоит. Вон английские газеты пишут, что мы преуменьшаем наши успехи. Не преуменьшаем. Иногда меньше даем, пока не убедимся до конца, что это так. Народ от нас подвигов ждет, настоящих подвигов. Так-то! И обижаться тут не приходится.

В е д е р к и н. Я больше не нужен, товарищ полковник. Могу идти?