Пьесы

Старик идет к выходу, надевает кепку, вдруг срывает ее с головы и бросает об пол.

Ч у р и н. Я здесь останусь… Здесь!

П р а с к о в ь я. Как это?

Ч у р и н. Некуда идти, вот как! Прасковья Дмитриевна, голубчик, помогите мне…

П р а с к о в ь я. Опять что-нибудь с Викторией Викторовной?

Ч у р и н. Ужасное настроение! Тоскует. Сорок пять лет прожили на Арбате, кругом знакомые, а тут пустыня. Магазин за три километра. Под ногами ямы, страшно ходить.

П р а с к о в ь я. Сейчас-то светло.

Ч у р и н. А вечером?

П р а с к о в ь я. Вечером будет иллюминация.

Ч у р и н. Она не хочет здесь жить, ей не нравится. Она привыкла к коммунальной квартире, там собираются вечерами на кухне, обсуждают, ссорятся, мирятся… Поедемте сегодня попозднее в центр на сто тридцать девятом автобусе до гостиницы «Украина», а оттуда пешком в Кремль, посмотрим на иллюминацию.

П р а с к о в ь я. Сегодня я не смогу.

Ч у р и н. Такой праздник! Салюты, воспоминания. А вы с горшком дома. Бросьте! Всюду люди танцуют, веселятся, стреляют — заметьте, не друг в друга, а в воздух, холостыми.

П р а с к о в ь я (устало). Нет, Пимен Федорович, вы уж простите, вы уж без меня поезжайте. А я тут буду. Маленький мальчик не вполне здоров, лежит в гордом одиночестве, а температура нормальная.

Ч у р и н. Племянники ваши…

П р а с к о в ь я. У них много дела, им нужно…

Ч у р и н. Им нужно, а вам не нужно? Им нужно отдыхать, веселиться, праздновать. Невестке вашей Елене Антоновне нужно сидеть во всех президиумах, расточать улыбки и призывать следовать нашему примеру, где женщина свободна и равноправна. И в это же время заставлять вас стирать трусики ее сыну, мыть тарелки за ее дочерью, выносить горшки за ее внуком. Удивительно!

П р а с к о в ь я. Замолчите, шут! Да как вы смеете так говорить об Елене Антоновне?! «Ее глаза метали молнии». (Смеется.) Ее дети, ее внук! Это мои, понимаете, мои дети. И мой внук. Они и есть моя семья, другой у меня нет. А вы бестактный старик. И вообще мы вас только полгода знаем, а на Арбате никогда не встречали. Еще неизвестно, откуда вы тут появились.

Ч у р и н. Я шестьдесят лет живу в Москве. Мы с Викторией Викторовной…

П р а с к о в ь я. Ладно! «Склонность к преувеличениям была ей свойственна». А вы не трогайте людей. Да, Елена часто выступает на собраниях, она борец за мир и объездила весь свет. Ну и что же? А сколько раз она собой рискует, в Бамако какое-то летит, на Кубу, в Хельсинки, в Мексику… А в войну она знаете кем была?

Ч у р и н. Знаю-знаю — телефонисткой.

П р а с к о в ь я. Инженером — начальником связи фронта, а не телефонисткой. Вот поглядите, пока ее нет, сколько пришло поздравлений и приглашений. Из Союза общества дружбы, из румынского посольства, из Кремля… Просят пожаловать с супругом в Большой Кремлевский дворец. А вас просят пожаловать с супругой в Большой Кремлевский дворец? Фиг!

Ч у р и н. Только одно поздравление получил из жилищной конторы…

П р а с к о в ь я. Успокойтесь, меня тоже не поздравляют. Даже жилищная контора. Позднее, возможно, управлюсь и зайду.

Ч у р и н. Пожалуйста!

П р а с к о в ь я. Честь имею. «Она величественно кивнула ему в ответ».

Ч у р и н  ушел.

П р а с к о в ь я (складывает в таз посуду, ставит под кран, моет, а затем, насухо вытерев тарелку, изо всей силы бросает ее об пол. Потом начинает тихонько плакать). Ки-ки-мора…

Г о л о с. Ну вот, теперь заплакала. Зачем разбила тарелку? Зачем обидела старика?

П р а с к о в ь я. Не твое дело.

Звонки и голос Ангелейко: «Простите, пожалуйста, не здесь случайно живет Потапова?» И ответы: «Нет, случайно не здесь», «Здесь нет такой», «Поднимитесь выше», «Как раз над нами», «Нет, напротив». Раздается звонок в эту самую квартиру. «Не здесь случайно живет Потапова?»

(Открывает дверь.) Я Потапова.

А н г е л е й к о (появляется в дверях). Какая же вы Потапова?

П р а с к о в ь я. А я говорю, я Потапова. Мне лучше знать…