Пьесы

Потом все пропадает, снова светлеет, и  П р а с к о в ь я  в черном платье стоит посреди комнаты, и на нее смотрят  Ч у р и н  и  А н г е л е й к о.

А н г е л е й к о (торопит). Ну же?! Нельзя опаздывать.

П р а с к о в ь я (как бы очнулась). Да-да, надо ехать.

Входит  В и т а л и к. Вопросительно смотрит на Ангелейко и на Прасковью.

П р а с к о в ь я (улыбаясь). Это Татьяна Ивановна. Мы сейчас уезжаем в Кремль. Виталик, если ты уйдешь…

Ч у р и н. Я побуду с Самсоном!

П р а с к о в ь я. Меня не ждите, я могу задержаться в Кремле.

Сразу вальсы. Их играют оркестры: духовые, симфонические, джазы. В небо взлетают разноцветные ракеты и фейерверк — большой салют из двухсот двадцати четырех орудий.

Г о л о с. Узнаете? Да-да, Красная площадь, Спасские ворота, Кремль, храм… Видите, сколько народа… Гуляющие, дети, интуристы… А это вот группа возвращается из Большого Кремлевского дворца с приема… Разные знатные люди. И среди них…

П р а с к о в ь я  и  А н г е л е й к о. У Прасковьи в руках синий воздушный шарик.

А н г е л е й к о. Ну что ты за торопыга! Там бал только разгорается, вдруг оделась и в дверь…

П р а с к о в ь я. Я же объясняю, Татьяна Ивановна, я очень вам благодарна, очень… Там было так прекрасно… А вы идите туда обратно, идите, пожалуйста, у вас там полно знакомых. А мне обязательно домой надо. Я уже насладилась.

А н г е л е й к о. Неужто не понравилось?

П р а с к о в ь я. Что вы! Там было прекрасно, именно прекрасно! И нас сразу пропустили и не проверяли документов посмотрели на пригласительный билет и сразу пропустили… Они даже не удивились, что я так не похожа на Елену Потапову, даже не удивились…

А н г е л е й к о. Я же тебе говорила…

П р а с к о в ь я. И под козырек взяли… Ну просто как в сказке. А когда я по лестнице поднималась — сейчас дело прошлое, можно сказать, — у меня все время ноги подкашивались. Сейчас они меня за белы рученьки схватят и пинком в зад… Так волновалась, что даже не рассмотрела все как следует. Ну, в другой раз я так волноваться не буду. Я теперь туда с вами на все праздники буду ходить. Посмотри, какой мне красивый шарик подарил летчик.

А н г е л е й к о. Это Покрышкин, трижды Герой Советского Союза.

П р а с к о в ь я. Иди ты! А этот, с усами, неужели это действительно Буденный, сам Буденный был?

А н г е л е й к о. Он, он самый. (Посматривает на ручные часики, сверяет их с большими часами на Спасской башне.) Пять минут уже… А его нет…

П р а с к о в ь я. Какой молодец! Я его без коня сразу и не узнала. А этот с бородой? Неужели скульптор Коненков? Бодрый еще какой. (Смеется.) А Михалков-то! Застенчивый такой, робкий… А режиссер Григорий Александров, величественный… А с ним Любовь Орлова, да? Такая юная совсем. И Майя Плисецкая, худенькая-худенькая… Вот я Зайке расскажу. И этот здоровый, в очках, проходил мимо, чуть-чуть меня толкнул, а я сразу узнала — Юрий Власов. Самый сильный человек в мире. Вот я Виталику расскажу, ему интересно будет… Как я тебе благодарна, Татьяна Ивановна, еще как благодарна. А то я у себя в девяносто пятом квартале совсем закисла. Ведь подумать только, что я могла бы и не пойти сюда! Если бы не ты, ни за что бы не пошла…

К ним приближается  м у ж ч и н а, в плаще и фуражке моряка торгового флота.

А н г е л е й к о. Наконец-то! У, неаккуратный, неаккуратный, а еще моряк дальнего плавания. Как уговорились? Если во дворце друг дружку не найдем, то в девять здесь, под часами. А сейчас? Десять минут!

Л и х о я р о в (ему за пятьдесят, он коренаст, голос хриплый, под распахнутым плащом виден мундир, на котором ордена и медали. Говорит на «о». Немного подвыпил, но в меру). Прошу прощения, Татьяна Ивановна! (Здоровается за руку.) Поздравляю! (Протягивает руку Прасковье.) Лихояров Андрей Петрович!

А н г е л е й к о. Капитан дальних морей.

Л и х о я р о в. Капитан-наставник ныне.

А н г е л е й к о. Это наш друг. В прошлый год мы с Еленой на его корабле «Три богатыря» вернулись с Гаваны. А это…

П р а с к о в ь я (неожиданно сама для себя). Аделаида.

Л и х о я р о в. Очень приятно.