Пьесы

(Подходит к крайнему столу, присаживается на краешек.) Вот здесь у нас сидела Оля. Ей было двадцать четыре года, хотя выглядела она на тридцать два. Она — дочь создателя нашей компании. Хочешь, я расскажу тебе о том, как создавалась наша компания? Я же сам сочинял ее историю для пресс-релиза, меня теперь ночью разбуди, я тебе отбарабаню. (Встает в торжественную позу.) История компании «КИТ ltd» уходит корнями в конец восьмидесятых, когда группа молодых ученых закупила для своего института два компьютера для научных нужд. В то время покупка компьютера была целым приключением, связанным с взятками, погонями, предательствами и перестрелками. Но в итоге наши герои заработали на этой сделке столько, сколько получали за свою науку за год. И они решили продолжить свой маленький бизнес. С годами бизнес окреп, годовые обороты исчисляются десятками миллионов долларов, ученые постарели, растолстели и давно позабыли все, чему их учили в институтах и аспирантурах. Зато для них теперь дивной музыкой звучат слова «маржа», платежка», «без НДС», «тендер». Ну и так далее. Хотя один из основателей, генеральный директор компании и буква «К» в аббревиатуре «КИТ», Константин Слягин, до сих пор ездит на работу не с дипломатом, а с рюкзачком. О чем в компании давно слагают оды и гимны. А вполголоса рассказывают о том, что буква «И» — Игумнова, заместительница Слягина по финансам и его любовница, помогла ему в 98-м сожрать букву «Т», Антон Васильича Торопова, который слишком много стал о себе воображать. И что после того, как его обобрали до нитки и вышвырнули из конторы, от него ушла жена, он два месяца бухал, не выходя из квартиры. И что когда забеспокоились соседи, вызвали ментов и взломали дверь, он уже почти разложился. Не морально, а физически, в качестве мертвого тела.

Так, к чему это я вообще? А, да, о наших покойничках. Оля — это дочь Константина Владимировича. Будьте как дети, ибо они наследуют царствие небесное. В лице Оленьки Константин Владимирович растил наследницу. Оленька это прекрасно понимала, и все вокруг это прекрасно понимали. А то, что Оленька была всего лишь рядовым сотрудником отдела маркетинга — не имело никакого значения. Не должность красит человека, а человек — должность. Что тебе про нее рассказать? Она училась на чем-то технически-математическом. Она носит очки. Она редкостная дура. И еще она редкостная сволочь. Погань. Если бы она просто была нашей начальницей, это даже упростило бы нашу работу. Не нужно было бы учитывать ее мнение. Мы просто выполняли бы ее приказы. Вот представь ситуацию. Я заказывал открытки для сотрудников к юбилею фирмы. Да, представь, именно этим я и занимаюсь. А ты думала, что такое маркетинг? Вот это он и есть. И еще цветы сотрудницам в день рождения покупать. Так вот, я заказываю открытку. Нашел типографию, которая могла бы это напечатать, нашел дизайнеров, которые могли бы это нарисовать. Утвердил с десятью начальниками проект макета. А это очень не просто, ведь каждый из десяти знает, что он — самый умный и креативный. И что именно его идея перевернет представления человечества о юбилейных открытках. Короче, приношу из типографии макет на подпись. Начальник наш Сергей Сергеич, посмотрел, кивнул, типа, годится. Показывает остальным — полюбуйтесь, какая красота. Эта коза берет, пять минут молча разглядывает. В кабинете тишина такая нехорошая. Спросить никто не решается. И она явно наслаждается этой тишиной. Это ее тишина, персональная. А потом говорит так небрежно — «что это рамка тут белая, некрасиво. Может, сделаем розовую»? Сергеич скривился, но деваться некуда, помялся для порядка, говорит — да, с рамкой как-то криво получилось, дуй, Илюха в типографию, скажи, чтобы рамку поменяли. Им легко сказать, а с ребятами в типографии мне разговаривать. Им-то на капризы нашей принцессы наплевать, они деньги получили, заказ выполнили, их больше ничего не волнует. Я говорю — они откажутся. Принцесса кривится — что значит, откажутся? Мы — клиенты, если откажутся, мы уйдем в другую типографию. Ага, уйдем. После того, как я чуть не на коленях стоял, уламывал их взять заказ на 500 открыток, при том, что у них минимальная партия — три тысячи. Я бегу, мнусь, краснею, уламываю их поменять эту чертову рамку, объясняю, что у меня больной на всю голову начальник, рассказываю им анекдоты, в конце концов уламываю. Они делают новый вариант макета, распечатывают, я опять тащусь через весь город в контору. Эта мымра малолетняя смотрит, кривит губы и говорит — а раньше-то, с белой рамочкой было лучше. (Пауза.) Как я ее не убил тогда, сам не знаю. Сергеич, видимо, в тот момент лицо мое увидел, руками замахал — типа, хрен с ними, с этими рамками, пусть будут розовые. Олечка губки скривила — дескать, я не согласна, но разве кому-нибудь здесь интересно мое мнение…