Пьесы

Дон Фернандо

Наследник доблестный блистательного дома,

Чья слава искони отечеству знакома,
Потомок пращуров, испытанных борьбой,
С которыми тебя сравнял твой первый бой,
За то, что ты свершил, награда невозможна;
Чтобы ее воздать, вся власть моя ничтожна.
От грозного врага избавить край родной,
Своей рукой в моей упрочить скипетр мой
И мавров разгромить, когда в ночную пору
Мы только начали готовиться к отпору, —
Все это подвиги высокие настоль,
Что отплатить тебе бессилен твой король.
Но я из рук врага тебе награду выдам.
Здесь пленные цари тебя назвали Сидом;
А так как в их стране Сид значит господин,
Именоваться так достоин ты один.
Будь Сидом; этот звук да рушит все преграды,
Да будет он грозой Толедо[26] и Гранады
И да являет всем, блюдущим мой закон,
Какою помощью тебе обязан трон.

Дон Родриго

Простите, государь, невольное смущенье.

Так мал поступок мой, о нем так лестно мненье,
Что я поистине, краснея, должен несть
Столь незаслуженно дарованную честь.
Вы можете владеть, как вашим достояньем,
И кровью жил моих, и уст моих дыханьем;
Когда я ради вас навеки их отдам,
Я лишь исполню долг того, кто служит вам.

Дон Фернандо

Не все, кто честно служат мне и честно правит дело,

Свой исполняют долг так доблестно и смело;
И лишь тому, чей дух неустрашимей всех,
Такой невиданный сопутствует успех.
Позволь же мне хвалить пришедшего с победой
И правду мне о ней подробнее поведай.

Дон Родриго

Уже вы знаете, что в этот грозный час,

Который горожан смятением потряс,
К отцу пришли друзья, они ко мне воззвали,
И я, исполненный разлада и печали...
Простите, государь, мой дерзостный порыв:
Я действовал, у вас согласья не спросив;
Опасность близилась; отряд готов был к бою;
Явиться во дворец — играешь головою;
И я тогда решил: милей во много раз
Сложить ее в бою и умереть за вас.

Дон Фернандо

Вступаясь за отца, ты поспешил с расплатой;

Но мой спасенный край да будет твой ходатай;
Химене, жаждущей возмездия врагу,
Лишь состраданием ответить я могу.
Но продолжай.

Дон Родриго

Итак, я выступил с отрядом,[27]

И каждый шел вперед с неустрашимым взглядом.
Нас двинулось пятьсот; но воинство росло,
И к берегу реки три тысячи пришло, —
Настолько, видя нас шагающими смело,
Ободрились и те, чье сердце оробело.
Две трети я тотчас попрятал по судам,
Которые, придя, мы увидали там;
Все прочие, — а к ним спешили подкрепленья, —
Теснились вкруг меня, горя от нетерпенья;
Я молвил; каждый лег и, притаясь, как тать,
Чудеснейшую ночь собрался коротать.
Я то же самое велел исполнить страже,
Чтоб выдумка моя сошла как можно глаже;
Причем я делал вид, что боевой приказ,
Который отдаю, я получил от вас.
И вот, при свете звезд, во мраке молчаливом,
Флот в тридцать парусов скользит с морским приливом;
Он подымается по вздувшимся волнам,
И море и враги подходят вровень к нам.
Мы пропускаем их, вид города спокоен;
Вдоль стен и в гавани — хоть бы единый воин,
И так как между нас малейший шум заглох,
То мавры, думая застигнуть нас врасплох,
Бросают якоря, своей удаче рады,
И сходят на берег посереди засады.
Тогда мы все встаем и разом, в тот же миг,
Кидаем к небесам тысячеусный крик;
Те, что на кораблях, ответным вторят криком;
Враг видит их и нас и в ужасе великом,
Не кончив высадки, бежит, своих топча;
Он ждет погибели, не обнажив меча.
Он вышел на грабеж — и повстречался с боем;
На суше, на воде мы давим грозным строем
И вражескую кровь потоками струим,
Сметая беглецов стремлением своим.
Но вскоре их вожди смутившихся сплотили;
Они опомнились, они свой страх забыли;
Стыд быть убитыми, не попытав и сил,
Вернул их к мужеству и доблесть воскресил.
Они берут мечи и бьются, сдвинув брови,
В ужасном месиве своей и нашей крови;
И берег, и река, и мавританский флот —
Поля сплошной резни, где смерть свой пир ведет.
О, сколько подвигов, о, сколько громкой славы
Безвестно поглотил той ночи мрак кровавый,
Где каждый был один своих свидетель дел,
Не в силах различить, чей жребий одолел!
Я всюду поспешал, бойцов одушевляя,
Одних кидая в бой, других обороняя,
Равнял пришедших вновь, и вел их в свой черед,
И сам, вплоть до зари, не знал, каков исход.
Но вот уже рассвет над нашим счастьем блещет.
Мавр видит свой разгром, и грозный враг трепещет;
Он видит — к нам спешит подмога свежих сил,
И смертным ужасом остужен бранный пыл.
Они бегут к судам, они секут канаты,
Вопят неистово, смятением объяты,
И шумным скопищем спешат отплыть скорей,
Не озабочены судьбой своих царей.
К чему взывает долг, от страха им невнятно:
Сюда их нес прилив, отлив несет обратно,
Меж тем как их цари, врубясь в испанский строй,
И с ними горсть людей не прекращают бой
И с жизнью дешево расстаться не согласны.
Я сдаться их прошу; мои слова напрасны:
Они сражаются и слушать не хотят;
Но, видя, что упал последний их солдат
И что они вдвоем в пустынном поле бьются,
Зовут начальника и тут же мне сдаются.
Я отсылаю к вам обоих храбрецов,
И бой кончается, затем что нет бойцов.
Так ваших подданных воинственное рвенье...