Пьесы

АНТОН. В диване. Точнее сказать, даже не в диване, а в пружинах — и это совершенно точно. Дело в том, что мне снится, что я — конь. Сон, собственно, один, но повторяется каждую почти ночь. И в этом сне я бегу, словно конь — то галопом, то рысью. А иногда даже, кажется, иноходью, хотя как человек я это не совсем представляю — что такое иноходь. А пружины — это шпоры. Пока они колют меня в бока, я бегу, а когда колют слишком сильно, я просыпаюсь. Но хочется все-таки досмотреть этот сон до конца — куда все-таки я бегу, это интересно. И даже, может быть, важно — не зря, наверное, этот сон повторяется почти каждую ночь.

КОРОВИН. Это редко бывает, чтобы каждую ночь один и тот же сон.

БОБРОВ. Со мной, например, такого не случалось

ГРИГОРИЙ. Со мной — тоже.

КОРОВИН. А конь? Разве так бывает?

БОБРОВ. Почему нет, был ведь такой Чжуанцзы, которому приснилось, что он бабочка.

КОРОВИН. Может быть, не конь, а всадник?

АНТОН. Именно конь. А всадник сидит на мне верхом и подбадривает меня шпорами.

КОРОВИН. Подбадривает или подкалывает?

АНТОН. Я не вижу в этих ударах шпорами какого-то насильственного принуждения. Это как бы и мое собственное конское желание — бежать быстрее. Но когда шпоры вонзаются мне в бока слишком сильно, я просыпаюсь. И кстати: сперва в диване вылезла только одна пружина, и тогда — в первые еще сны — шпора меня колола только с одного бока, и это было страшно неудобно и мне и всаднику. А теперь — две пружины, и это замечательно. Две пружины, две шпоры — всё сходится.

ГРИГОРИЙ. Нормальненько.

КОРОВИН. Я бы сказал, не совсем. Ты спишь лежа на боку, и именно в этот бок колют тебя пружины, то есть в один бок. А шпоры вонзаются в бока с двух сторон.

АНТОН. Пружины тоже колют с обеих сторон. Посмотри (расстегивает рубашку, показывает следы от пружин).

БОБРОВ. Еще немного, и ты будешь похож на Святого Себастьяна, пронзенного стрелами.

ГРИГОРИЙ. Если бы еще у него из боков торчали воткнувшиеся пружины.

БОБРОВ. И привязать его к шкафу, как Себастьяна к дереву.Жалко, что я не художник. (Расшатывает вылезшую пружину.) Эти диванные пружины в детстве меня как-то особенно волновали. (Пытается просунуть палец в расширившуюся дырку.) Я, помню, даже порезал однажды обшивку на диване — у нас был большой зеленый диван — чтобы посмотреть, какие там внутри пружины, и потрогать.

АНТОН (Боброву). Ты бы пересел, что ли, на стул.

Бобров нехотя подчиняется.

КОРОВИН. Уточняю, шпоры колют бока одновременно, а пружины втыкаются только в тот бок, на котором ты лежишь. А две пружины в один бок — это совсем не та картинка, которая нужна, чтобы почувствовать шпоры с двух боков. И если ты даже переворачиваешься во сне с боку на бок, это не спасет положения.

АНТОН. Пружины — это факт. Шпоры — тоже факт. А что не в тот бок колют, то… видимо, переходя границу между явью и сном, наша картинка как-то меняется.

КОРОВИН. А ты не допускаешь, что она может меняться при переходе этой границы в обратную сторону, то есть — от сна к яви?

БОБРОВ. Однажды у нас во двор кто-то вынес старый диван. Я подходил к нему, хлопал рукой, и пружины внутри чудесно гудели. Я знал, как выглядит такая пружина — это спираль из толстой проволоки, завитки которой, приближаясь к концам, становятся шире. Держал однажды в руках такую, но хотелось много и сразу. И вот, ночью я спустился во двор и срезал с дивана всю верхнюю обивку. Пружины внутри были уложены ровными рядами и дрожали. Чем-то это было похоже на внутренности рояля, у которого подняли крышку. Я протянул руку потрогать и вдруг увидел, что в тени под аркой стоят двое и наблюдают за мной. Мне стало… почему-то мне стало стыдно, словно меня застали за чем-то неприличным. Тогда я свернул срезанную с дивана обивку, и ушел, неся ее подмышкой, а они стояли и смотрели. Мне тогда казалось, что кража этой диванной покрышки — ну не кража, разумеется, диван-то был предназначен на выброс, в общем-то даже не предназначен, выброшен был диван — каким-то образом оправдывает мой поступок, то есть все выглядит не так глупо, как если бы я распотрошил диван только ради того, чтобы полюбоваться пружинами.

КОРОВИН. А может быть, у тебя во сне какой-то нелепый всадник колет коня  в один бок не важно чем острым, а когда просыпаешься, картинка меняется и тебе кажется, что он нормально поощрял коня шпорами с двух сторон.

АНТОН. Подбадривал.

КОРОВИН (соглашаясь). Подбадривал.

БОБРОВ. А утром я посмотрел в окно и не увидел дивана. Я подумал, что его унесли те двое. (Пауза.) А теперь так не думаю. Слишком мелкие были люди. Хотя у одного из них была мощная борода или что-то такое в нижней части лица, в темноте не разобрать. Может быть, намотанный вокруг шеи шарф.

КОРОВИН. А что, это такой необыкновенный сон, чтобы стоило каждую ночь терпеть эти пружины?

АНТОН. Собственно, ничего особенного.

КОРОВИН. Да уж рассказывай.