Пьесы

Леди Джулиет подходит к столу и пишет.

Мисс Плесид (зовет слугу). Карету мистера Фиша. Сэр, если вы сию же минуту не уйдете, я…

Фиш. Вы…

Мисс Плесид. Приму ваше предложение.

Фиш. Мисс Амелия, ваш покорный слуга. (Уходит.)

Леди Джулиет запечатывает письмо и звонит. Входит слуга.

Леди Джулиет. Мистер Дарнлей не возвращался?

Слуга. Нет, ваша милость. Он все еще в Сити, и…

Леди Джулиет. Отдайте ему это письмо, когда он придет. Нет, пошлите его сейчас же. Немедленно!

Слуга. Да, ваша милость, я сам отнесу его.

Леди Джулиет. Хорошо.

Слуга уходит.

Мисс Плесид. Вы пугаете меня. Что это за письмо? Что вы там написали?

Леди Джулиет. Что я написала? Я написала ему о своем решении расстаться с ним немедленно и навсегда. (Выходит в раздвижную дверь.)

Мисс Плесид. Расстаться? Не ослышалась ли я? Господи, неужели эта замечательная женщина действительно раба своих страстей. Но нет! Эти рыдания. Я должна пойти и…

Слуга докладывает о Марсдене, который появляется в дверях.

Марсден. Простите, мисс Плесид. Где леди Джулиет? Я должен видеть ее. Я… вот ее голос. (Идет к двери.)

Мисс Плесид (останавливая его). Нет, нет! Сейчас вы не можете видеть леди Джулиет.

Марсден. Но почему?

Мисс Плесид. Чьи-то низкие происки сильно расстроили ее. Она очень несчастна. И в такую минуту…

Марсден. В такую минуту друг имеет право утешить. (Кланяется и уходит.)

Мисс Плесид. Утешить? Для него утешить — значит погубить. Я не оставлю ее в таком состоянии наедино с этим человеком, который ведет какую-то коварную игру. Горе женщины может утешить только женщина. (Уходит вслед за Марсденом.)[37]

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Контора Дарнлея.

Входит Дарнлей, за ним Парсонс.

Дарнлей. Итак, нажим кредиторов усиливается?

Парсонс. Сэр, паника растет с каждой минутой. Огромная сумма, которую мы имели в понедельник, почти иссякла.

Дарнлей (показывает на свои часы). Мои часы правильны?

Парсонс. Да, сэр, правильны.

Дарнлей. Тогда все в порядке. Меньше чем через час деловой день окончится.

Входит Мейнуэринг.

А завтра я получу деньги из Гамбурга.

Парсонс. А послезавтра…

Дарнлей. А послезавтра акции, на которых мы прогорели сегодня, поднимутся в цене настолько, что мы сможем замостить золотом Ломбард-стрит. А еще через день, если ветер не переменится, "Удалец" будет в устье Темзы. Потом прибудут мои агенты из Роттердама и Франкфурта, и еще через день толпа на фондовой бирже узнает, что фирма Дарнлея окончательно оправилась и что она предоставила одному из европейских монархов самый грандиозный заем из всех когда-либо предоставленных государству простым купцом. Ступайте. Мы спасены.

Парсонс уходит.

Мейнуэринг. А если все эти надежды не оправдаются? Если гамбургские суммы задержатся? Если акции будут по-прежнему падать, вместо того чтобы подниматься, если…

Дарнлей. Законы жизни принимают в расчет все эти "если". Пока вы говорили, я думал о том, на что еще я могу рассчитывать. Так вот! Я могу еще продать принадлежащие мне акции Австралийского банка, а на следующей неделе поступят переводы из Гвианы и Барбадоса. (Роется в своих бумагах.)

Мейнуэринг. Ваше хладнокровие бросает меня в жар. Эти громадные операции рассеяли по свету все ваши богатства, и если подкрепление, которого вы ждете и которое зависит от тысячи неожиданностей, вдруг не придет, вы погибли.

Дарнлей. Погиб? Человек никогда не погибнет, если его разум тверд, а имя его не запятнано. Подобно пауку, который вновь и вновь плетет свою паутину, отважный человек создает новое богатство взамен утраченного.

Мейнуэринг. Стоик! Будьте же человечны.

Дарнлей. Я человечен и именно в том, в чем человечество всегда проявляет свою слабость, — в любви. Если я спокоен, когда кругом бушует буря, это только потому, что я вижу, как над моим домом всходит солнце. Вчера я нашел в себе силы предупредить Джулиет, да еще в присутствии Марсдена. Я следил за ее лицом — на щеках ее горел румянец невинности. Теперь опасность, угрожавшая моему дому, устранена, и муки ревности уже не терзают сердце. Я сохранил самое дорогое для меня сокровище, все остальное потеряло для меня прежнюю цену. Стоик, говорите вы? Теперь мне угрожает только потеря состояния, поэтому я стоик.

Входит слуга.

Слуга (подавая ему письмо). От ее милости, сэр.

Дарнлей. От Джулиет? Дела задержали меня слишком поздно вчера вечером, и я не видел ее с той минуты, когда она осталась наедине с человеком, который мне не страшен. Она, вероятно, обеспокоена моим отсутствием или состоянием моих дел. Подождите за дверью.

Слуга выходит.