Пьесы

Серж выходит и возвращается с картиной АНТРИОСА: он поворачивает ее и ставит и перед Иваном. Иван смотрит на картину и, как ни странно, против ожидания, не может искренне рассмеяться. Долгая пауза, во время которой Иван рассматривает, картину, а Серж наблюдает за Иваном.

ИВАН. Да. Да-да.

СЕРЖ. Антриос.

ИВАН. Да-да.

СЕРЖ. Антриос семидесятых. Обрати внимание. Сейчас у него похожий период, но этот - семидесятых годов.

ИВАН. Да-да. Дорогая?

СЕРЖ. Относительно, да. На самом деле - нет. Нравится?

ИВАН. Да-да-да .

СЕРЖ. Конечно.

ИВАН. Конечно, да... Да... В то же время...

СЕРЖ. Завораживающе.

ИВАН. Ммм... Да.

СЕРЖ. Сейчас нет вибрации...

ИВАН. ... Немного...

СЕРЖ. Нет, нет. Нужно, чтоб ты зашел в полдень. .При искусственном освещении не заметна вибрация однотонного полотна.

ИВАН. Гм, гм.

СЕРЖ. Кроме того, оно не монохромно.

ИВАН. Нет !... Сколько?

СЕРЖ. Двести тысяч.

ИВАН. М-да.

СЕРЖ. М-да.

Пауза. Вдруг Серж разражается хохотом, Иван вместе с ним. Они искренне покатываются со смеху.

СЕРЖ. Безумие, да?

ИВАН. Безумие!

СЕРЖ. Двести тысяч!

Они искренне хохочут. Останавливаются. Смотрят друг на друга. Снова смеются. Успокоившись.

СЕРЖ. Знаешь, Марк видел эту картину.

ИВАН. Да?

СЕРЖ. Он сражен.

ИВАН. Да?

СЕРЖ. Он сказал мне, что это дерьмо. Совершенно неуместный термин.

ИВАН. Совершенно.

СЕРЖ. Нельзя сказать, что это дерьмо.

ИВАН. Нет.

СЕРЖ. Можно сказать "я не вижу, не понимаю", но нельзя сказать, что это дерьмо.

ИВАН. Ты видел, у него самого.

СЕРЖ. Ничего общего. У тебя, кстати, тоже... как бы это сказать... ну тебе на это плевать.

ИВАН. Он любит классику, он привержен классике, ну что ты хочешь...

СЕРЖ. Он засмеялся каким-то сардоническим смехом... Без тени обаяния.... Без тени юмора.

ИВАН. Ты ведь не сегодня открыл для себя, что Марк импульсивен...

СЕРЖ. У него нет юмора. С тобой я смеюсь. С ним чувствую себя замороженным.

ИВАН. Он сейчас несколько мрачен, это правда.

СЕРЖ. Я не упрекаю его в том, что он не чувствует этой живописи, он просто не обладает соответствующей культурой восприятия, этому надо учиться, а он не учился, потому что никогда и не стремился, и не потому что не имел склонности, неважно - но что я ставлю ему в упрек, так это его тон, его самоуверенность, его бестактность. Я упрекаю его в неделикатности. Я не упрекаю его в том, что он не интересуется современным Искусством, мне на это плевать, я и так его люблю...

ИВАН. Он тоже!...

СЕРЖ. Нет, нет, нет, нет, в тот раз я почувствовал у него что-то вроде... снисходительности... Какая-то злобная насмешливость..

ИВАН. Да нет же!

СЕРЖ. Да! Не пытайся ты всегда все сглаживать. Перестань быть великим примирителем рода человеческого! Согласись, что Марк закостенел. Ведь Марк и правда закостенел.

Пауза.

* * *

У МАРКА на стене - реалистическая картина-пейзаж, вид из окна.

ИВАН. Мы смеялись.

МАРК. Ты смеялся?

ИВАН. Мы смеялись. Оба. Мы смеялись. Клянусь Катрин, мы смеялись вместе.

МАРК. Ты сказал ему, что это дерьмо, и вы смеялись.

ИВАН. Нет, я не сказал ему, что это дерьмо, мы просто смеялись.

МАРК. Ты пришел, увидел картину и засмеялся. И он тоже.

ИВАН. Да. Если хочешь. После двух-трех слов так и произошло.

МАРК. Он смеялся от чистого сердца.

ИВАН. Абсолютно, от чистого сердца.

МАРК. Ну значит, как видишь, я ошибся. Тем лучше. Ты меня просто успокоил.

ИВАН. Я больше тебе скажу. Первым засмеялся Серж.

МАРК. Серж первым засмеялся...

ИВАН. Да.

МАРК. Сначала засмеялся он, а потом ты.

ИВАН. Да.

МАРК. Но он-то почему засмеялся?

ИВАН. Он засмеялся потому, что почувствовал, что я сейчас засмеюсь. Он засмеялся, чтобы я не чувствовал себя неловко.

МАРК. То, что он засмеялся первым, ничего не значит. Он засмеялся - первым, чтобы предупредить твой смех. Это не значит, что он смеялся от чистого сердца.

ИВАН. Он смеялся от чистого сердца.

МАРК. Он смеялся от чистого сердца, но не по той причине.

ИВАН. А что это за "та причина"? Я что-то не понимаю.

МАРК. Он смеялся не из-за того, что его картина смешна, вы смеялись по разным причинам. Ты смеялся над картиной, а он - чтоб тебе понравиться, чтоб под тебя подстроиться, чтобы доказать тебе, что он не только эстет, способный вложить в покупку картины сумму, которую тебе и за год не заработать, но и по-прежнему твой старый друг-ниспровергатель, с которым можно и повеселиться.

ИВАН. Гм.. гм ... (небольшая пауза) Знаешь...

ИВАН. Ты наверное удивишься...

МАРК. Да...

ИВАН. Мне не понравилась эта картина... но и не вызвала отвращения.

МАРК. Конечно. Невозможно испытывать отвращение к невидимому, к тому, чего нет.

ИВАН. Нет-нет, есть что-то такое...

МАРК. Что есть?