Пьесы и пьески

– Ага, прикинулся… Да я его… Нет, не могу… Я благородный нынче…

Генрих:

– Нет, вы не поняли.

Отец:

– Чего ж тут понимать. (тихо) Я сам, брат, в ситуациях таких бывал не раз…

Мама:

– Все поняли. Не дураки. (смотрит на Веру) Еще одна мать одиночка. Дочка…

Вера:

– О, Генрих!

Генрих:

– Вера. Послушай и пойми. И у меня есть папа, мама, и бабушка, и дед. Я тоже их хочу порадовать. Я просто, просто хочу, чтобы они меня благословили. Честь по чести. У нас так принято.

Вера:

– Что ж ждем тогда? Иди, беги быстрей за благословением. И возвращайся. Скорей-скорей. Мне невтерпеж (целуются)

Отец:

– Видали, у них так принято.

Коля:

– У этих голубых кровей.

Мама:

– А мы не люди?

Бабушка:

– Благословляю тебя внученька на брак.

Мама:

– И я…

Отец:

– Благословляю. Чтоб вам все путем.

Гоша вздыхает:

– А кто, когда меня благословит?

Коля осматривает Гошу:

– Гош, а может мы… А может хочешь…

Гоша:

– Хочу-хочу…

Коля с Гошей обнимаются.

Генрих:

– Спасибо вам за благословение. Осталось только со стороны моих. И это очень, очень скоро. Я приведу их, привезу сюда. Отца и матушку. Вера, я – мигом. (идет к двери) Ждите и не расходитесь.

Вера:

– А они…? А если…

Генрих:

– Они так долго ждали. И каждый день мне: «Генрих, ну когда же наконец тебя благословим, скорей, скорей введи в наш дом супругу. Нас осчастливьте внуками и внучками…» Не сомневайся, они дадут благословение.

Гоша:

– И пололигархства.

Вера:

– Гоша.

Отец:

– Пололигархства?

Мама:

– Берем-берем.

Бабушка:

– Зачем отказывать хорошим людям.

Генрих с порога улыбаясь:

– Я птицей, я стрелой (уходит) я пулей…

Вера:

– Ушел… Как долго нет его.

Гоша:

– Ты че? Он только ж вышел.

Бабушка:

– И я любила…

Мама:

– Я ждала…

Отец:

– Ну вот и дождалась. (обнимает ее, тихо себе говорит) Зятек, чай, тестя не обидит. В свой парк автомобильный примет. И пересяду с грузовика да в лимузин, в калашный ряд. (развязывает маму) Значит, сегодня свадьба… Что ж, жена, скажу тебе такие видел свадьбы из окна машины. Гостей-полтыщи, оркестр, трубы, барабаны, слоны и даже гамадрилы…

Коля:

– Так, я тогда за этим… за попом. Чтоб честь по чести припечатал (быстро уходит) И Геру провожу, чтоб кто здесь не обидел.

Вера:

– Сегодня… Ах, мне же платье нужно под венец. Сейчас же. И что-то на ноги…

Мать снимает смирительную рубашку:

– Возьми мое. И чистое и белое…

Бабушка достает из-под себя авоську:

– Фату, как без фаты…

Гоша разувается, подает калоши:

– Вот только выдали и муха не сидела…

Отец:

– Ну, вот еще. Жених он, если настоящий олигархов сын, должон с ног до головы тебя одеть по лучшей моде. Я из окна машины видел таких специальных магазинов полтыщи. Там в окнах невесты в белье тончайшем, все шелк и кружева, и платья, юбки все из газа, и туфли с брилиантною окрошкой, и ожерелья, эти… диадемы…

Вера отдает обратно рубашку, «фату», калоши:

– Спасибо, мама, бабушка, ты – Гошка, верная подруга. Я не могу оставить без одежды вас. Дождусь любимого. Одену то, что он захочет.

Отец:

– Вот это правильно. Пусть дарит, одевает. Мы вас так любим одевать. (тихо)

А раздевать уж как…

Мама Веры, накидывая рубашку, отцу:

– А ты мне что дарил на свадьбу?

Отец:

– Как что?

Бабушка:

– Дочь – миленький подарок…

Отец:

– Так подарю еще, все выбирал, пока не выбрал (обнимает маму Веры, тихо)

Зятек поможет мне и с этим, что-нибудь подкинет…

Гоша обувается:

– И муха не сидела…

Звучит милицейская сирена. Гоша вздрагивает:

– Что это? Что? Уже? За мной? Да верну я их, честно, я верну (снова снимает калоши, быстро протирает и уходит с ними в руках)

Вера смотрит ей вслед:

– Вот те раз. А сказала, что выдали.

Мама:

– Психоз-вульгариус.

Папа:

– Клептоманство. Я из окна машины таких видал пол-тыщи. Бывало даже в соболях да в кольцах подойдет, прикурить попросит, а сама раз одной левой колесо отвинтит. Хоть у нее в квартире этих колес уже как на нашей автобазе…

Бабушка:

– Дура-то, она, конечно. Но не воровка, Гошка. Нет.

Вбегает Гоша в калошах:

– Олигархыча забрали!

Вера:

– Как забрали?

Бабушка:

– За что?

Мама:

– Куда?

Отец:

– В кутузку?

Гоша:

– Коля догнал его и с ножом напрыгнул.

Вера:

– Что с Генрихом?

Гоша:

– Да жив. Не ранен даже.

Вера:

– Коля напрыгнул… С ножом… Не может быть.

Мама:

– Психоз-вульгариус.

Вера берет паяльник:

– Ах, значит, распаялся Коля… Генрих, наверное, его на время лишь облагородил… Все снова. Все опять.

Гоша: