Читаем Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников полностью

Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников

Лаунс. Шестерка лошадей, запряженная цугом, не вытянет этой тайны из моего сердца. Терпеть не могу мужчин, которые рассказывают о своих романах и компрометируют женщину.

Спид. Лаунс, ты — рыцарь. (Читает.) «О-на у-ме-ит до-ить». Ну, значит, это про какую-нибудь коровницу.

Лаунс. Вот и не угадал.

Спид. Не про коровницу?

Лаунс. Про коровницу, только не про какую-нибудь. А про коровницу Джен, которая живет против бойни.

Спид. Толстуха?

Лаунс. Шесть с половиной пудов.

Спид. А какое тебе дело до ее качеств?

Лаунс. Как — какое дело? Я с ней живу.

Спид. Влюблен?

Лаунс. Я уже тебе сказал: терпеть не могу мужчин, которые рассказывают о своих романах и компрометируют женщину.

Спид(читает). «Она уме-ит ко-сить». А что же у нее такое с глазами?

Лаунс. С глазами? Ничего.

Спид. А зачем же ты пишешь, что она умеет косить?

Лаунс. А зачем же ты говоришь, что ты умеешь читать? Здесь написано, что она умеет косить не глазами, а траву.

Спид. Траву? Для чего?

Лаунс. Для коров.

Спид. Ну а тебе какая же выгода?

Лаунс. Простокваша.

Спид. Лаунс, ты лихо устроился. (Читает.) «Еду, пищу…». Куда же ты едешь, Лаунс, и почему ты пищишь?

Лаунс. Никуда я не еду и совсем не пищу.

Спид. А почему же ты пишешь: «еду, пищу»?

Лаунс. Да не «еду, пищу». А «еду, пищу». «Хо-ро-шо при-го-тав-ли-ва-ит».

Спид. Ну кто же так пишет, Лаунс? Еду, пищу — это же одно и то же.

Лаунс. Здравствуйте! А разве тебе твои хозяева никогда не давали пишу, которую нельзя есть?

Спид. Бывало.

Лаунс. Ну, значит, не всякая пища может быть едой.

Спид. Пожалуй, ты прав. (Читает.) «О-на о-чень лю-бит муз-чин». Вот это уже плохо.

Лаунс. Почему?

Спид. Ну, раз она очень любит мужчин, значит, она будет тебе изменять с ними.

Лаунс. Почему мне с ними, а почему она не будет изменять им со мной? Запомни, Спид: нам всегда надоедает то, чего у нас много; и мы всегда дорожим тем, чего у нас мало. Раз у нее много мужчин, значит, она им и будет изменять со мной.

Спид. Но ты ведь тоже мужчина?

Лаунс. Но я-то один, значит, меня мало.

Спид. Ну, знаешь, Лаунс, с тобой спорить — только напрасно время терять.

Лаунс. В данном случае вовсе не ты теряешь напрасно время, а твой хозяин.

Спид. Хозяин? Почему?

Лаунс. Потому что он ждет тебя у Северных ворот, а ты околачиваешься здесь.

Спид. Что же ты мне раньше не сказал? Значит, мне нужно идти к нему?

Лаунс. Идти? Ни в коем случае. Бежать! И как можно скорей. Хотя нет, лучше иди потихоньку, а то я за тобой не поспею.

Спид. А разве ты тоже пойдешь со мной?

Лаунс. Да. Я хочу посмотреть, как тебе попадет от твоего хозяина.

Акт III, картина 2

Милан. Входит Лаунс со своей собакой.

Лаунс. Да, грустно на сердце, когда тот, кто должен быть верным слугой, оказывается неблагодарным псом. Да, да, это я о тебе говорю. Кем бы ты был без меня? Подумай только, в какой семье ты родился. Двух твоих братьев и трех сестер утопили последними. Ты не мог видеть, потому что был слепым. А я видел. И я сказал: оставьте мне этого пса. Тебе еще не было и трех месяцев, а ты уже садился на то, на что я клал голову. Да, да, ты садился на мою подушку. Нахал, невежа ты этакий! А кто укусил за лодыжку мою бабушку? Я или ты? Ага, молчишь. А что ты сделал вчера? Увязался за собаками герцога и проник к нему в дом. А когда я бросился за тобой, ты забился под стол, а когда я бросился за тобой под стол, вошел герцог со своими придворными и они стали обедать. Они обедали, а я сидел под столом и слушал, как они чавкают. Не прошло и сорока минут, как произошло именно то, чего я больше всего боялся. И когда это произошло, герцог вскочил со стула и закричал на всю залу: «Немедленно откройте все окна!» А один из придворных опустил руку под стол, схватил тебя за шиворот и вытащил тебя наружу. «Это еще что за пес!» — закричал он. «Хорошенько его хлыстом!» — закричал другой. «Повесить его за такое безобразие», — сказал герцог. И тут я услышал, как ты завизжал. Сердце мое не выдержало, я вылез из-под стола и сказал: «Благородные синьоры, собачка ни в чем не виновата, это сделал я». Представляете, чем это для меня кончилось. Теперь я вас спрашиваю: много ли хозяев сделало бы это ради своих слуг? Вот, кстати, идет мой хозяин. Возьми он хоть раз в жизни хоть самую незначительную часть такой моей вины на себя — я бы его боготворил.