Пьесы о богах и людях

Тармия: Самих богов! Мы станем подобны Елене. Когда моя мать была ребенком, она видела ее однажды. Она говорила, что это была самая спокойная и самая нежная из женщин, желавшая только любви, и все же из-за нее началась Троянская война, длившаяся четыре или пять лет, и был сожжен город, окруженный замечательными башнями; и некоторые из греческих богов стали на ее сторону, говорила моя мать, а некоторые, как она говорила, были на другой стороне, и они ссорились на Олимпе, где они обитают, и все из-за Елены.

Аролинда: O нет, нет. Это пугает меня. Я только хочу быть красиво одетой и видеть своего мужа счастливым.

Тармия: Вы видели Пророка?

Аролинда: О да, я видела его. Он бродит у дворца. Он свободен, но не может убежать.

Тармия: Как он выглядит? Он напуган?

Аролинда: Он бормочет на ходу. Иногда он плачет; и затем он скрывает лицо под плащом.

Тармия: Я боюсь, что он предаст их.

Аролинда: Я не доверяю пророку. Он — посредник между богами и людьми. Они так далеки. Как он может нести истину тем и другим?

Тармия: Этот Пророк лжет богам. Нет ничего хуже для пророка, чем пророчить ложно.

(Пророк проходит мимо, опустив голову и бормоча.)

Пророк: Боги изрекли ложь. Боги изрекли ложь. Может ли все их возмездие искупить это?

Тармия: Он говорил о мести.

Аролинда: O, он предаст их.

(Они плачут. Входит Королева.)

Королева: Почему Вы плачете? Ах, Вы собираетесь умереть. Вы слышали лютню смерти. Вы можете плакать.

Тармия: Нет, ваше Величество. Это человек играл последние три дня. Все мы слышали его.

Королева: Три дня. Да, три дня. Гог-Оуза не играет больше трех дней. Гог-Оуза устает. Он передал сообщение, и он уходит.

Тармия: Все мы слышали его, ваше Величество, кроме глухого молодого человека, который возвратился в Барбул-эль-Шарнак. Мы слышим его теперь.

Королева: Да! Но все равно никто не видел его. Мои девы искали его, но не нашли.

Тармия: Ваше Величество, мой муж слышал его, и Лудибрас, и пока они живы, мы знаем, что нечего бояться. Если бы Король рассердился на них — из-за какой-то глупой истории, которую мог поведать ревнивый человек или какой-нибудь преступник, пытающийся избегнуть наказания — если бы Король разгневался на них, они вскрыли бы себе вены; они не пережили бы его гнева. Тогда все мы должны сказать: «Возможно, это Гог-Оузу слышали Ихтарион и Лудибрас».

Королева: Король никогда не разгневается на Ихтариона или Лудибраса.

Тармия: Ваше Величество не смогли бы спать, если б Король разгневался на них.

Королева: О, нет. Я не усну; это было бы ужасно.

Тармия: Ваше Величество бодрствовали бы всю ночь напролет и рыдали.

Королева: О, да. Я не усну; я буду рыдать всю ночь.

(Выходит.)

Аролинда: Она не может повлиять на Короля.

Тармия: Нет. Но он не вынесет ее ночных рыданий.

(Входит Ихтарион.)

Я уверена, что Пророк предаст вас. Но мы говорили с Королевой. Мы сказали ей, что было бы ужасно, если б Король разгневался на вас, и она будет плакать всю ночь, если он разгневается.

Ихтарион: Бедный испуганный мозг! Как сильны бывают слабые капризы! Она должна быть прекрасной Королевой. Но она доходит до белого каления и плачет от страха перед богами. Перед богами, которые всего лишь тени в лунном свете. Страхи Человека возрастают от всей этой таинственности и отбрасывают огромные тени на землю, и Человек вскакивает в ужасе и говорит: «Боги». Нет, они даже меньше, чем тени; мы видели тени, но не видели богов.

Тармия: O, не говори так. Ведь боги существовали. Как ужасно они низвергли Блет. И если они все еще обитают во тьме холмов, что же! Они могут услышать твои слова.

Ихтарион: Как! Ты тоже боишься. Не бойся. Мы пойдем и поговорим с Пророком, пока вы последуете за Королевой; будьте рядом с нею, и не дайте ей забыть, что она должна плакать, если Король разгневается на нас.

Аролинда: Я почти боюсь оставаться рядом с Королевой; мне не нравится быть с нею.

Тармия: Она не может причинить нам вреда; она всего боится.

Аролинда: Она пробуждает во мне страх перед невообразимым.

(Тармия и Аролинда выходят.

Входит Лудибрас.)

Лудибрас: Пророк идет сюда.

Ихтарион: Садитесь. Мы должны поговорить с ним. Он предаст нас.

Лудибрас: Почему Пророк должен предать нас?

Ихтарион: Поскольку ложное пророчество — не его вина; это наша вина; и Король может пощадить его, если он все откроет. Снова он бормочет о мести; многие уже говорили мне об этом.

Лудибрас: Король не пощадит его, даже если он предает нас. Это же он произнес ложное пророчество перед Королем.

Ихтарион: Король не хранит в сердце веры в богов. Именно за обман Пророк должен умереть. Но если он узнает, что мы задумали этот обман…

Лудибрас: Что мы можем сказать Пророку?