Пьесы о богах и людях

(Стражи хихикают. Пророка уводят.)

Ихтарион: Ваше Величество! Безопасно ли убивать пророка, даже если он виновен? Не станут ли люди…

Король Карнос: Небезопасно, пока он — пророк; а если он пророчил ложно, то его смерть в руке богов. Люди некогда сами сожгли пророка, потому что он имел трех жен.

Ихтарион: (в сторону, Лудибрасу) Это самое неудачное, но что мы можем поделать?

Лудибрас: (в сторону, Ихтариону) Он не будет казнен, если предаст нас.

Ихтарион: (в сторону) Что ж… это правда.

(Все шепчутся.)

Король Карнос: О чем вы шепчетесь?

Тармия: Ваше Величество, мы боимся, что боги уничтожат нас всех и…

Король Карнос: Вы боитесь не этого.

(Мертвая тишина.

Жалобные вздохи раздаются снаружи. Входит Королева. Ее лицо бледно как бумага.)

Королева: (про себя). O ваше Величество. Ваше Величество. Я слышала лютниста, я слышала лютниста.

Король Карнос: Она имеет в виду ту лютню, которую слышат перед смертью.

Королева: Я слышал Гог-Оузу, лютниста, играющего на своей лютне. И я умру, о, я умру.

Король Карнос: Нет. Нет. Нет. Ты не слышала Гог-Оузу. Пошлите за ее девами, пошлите за девами Королевы.

Королева: Я слышала игру Гог-Оузы, и я умру.

Король Карнос: Прислушайтесь. Ну, и я слышу это. Это — не Гог-Оуза, это только человек с лютней; тоже я слышу этот звук.

Королева: O, Король тоже слышит это. Король умрет. Великий Король умрет. Мой ребенок будет одинок, ибо Король умрет. Облачитесь в траур, люди джунглей. Облачитесь в траур, жители Тека. И ты, o Барбул-эль-Шарнак, o столичный город, восплачь, ибо великий Король умрет.

Король Карнос: Нет. Нет. Нет (Старейшему из присутствующих.) Слушайте Вы. Вы не слышите?

Звучит ответ: Да, ваше Величество.

Король Карнос: Видите, это настоящая лютня. Это не дух играет.

Королева: O, но он стар; через несколько дней он умрет; это — Гог-Оуза, и Король умрет.

Король Карнос: Нет, нет, это только человек. Взгляните в окно. (Какому-то молодому человеку.)

Молодой человек: Темно, ваше Величество, и я не могу разглядеть.

Королева: Это дух Гог-Оузы. Я могу ясно слышать его музыку.

Король Карнос: Он молод.

Королева: Молодые всегда в опасности; они блуждают среди мечей. И он умрет, и великий Король, и я. Через несколько дней все мы будем похоронены.

Король Карнос: Пусть все слушают; мы не можем все умереть через несколько дней.

Тармия: Я прекрасно это слышу.

Королева: Женщины — цветы в руке Смерти. Они так близки к Смерти. Она тоже умрет.

Все: Я слышу это. Я слышу это. И я. И я. И я. Это только человек с лютней.

Королева: (умиротворенно) Я хотела бы увидеть его, тогда я узнаю наверняка. (Она выглядывает в окно.) Нет, слишком темно.

Король Карнос: Мы позовем этого человека, если Вы так желаете.

Королева: Да, тогда мне будет легче, и потом я спокойно усну.

(Король отправляет караульных на поиски. Королева все еще стоит у окна.)

Король Карнос: Это какой-то человек у реки играет на своей лютне. Мне говорят, что иногда он играет всю ночь напролет.

Тармия: (в сторону) Таковы здесь развлечения.

Аролинда: (в сторону) Ну, в самом деле, это и вся музыка, какая у них есть.

Тармия: (в сторону) Это точно.

Аролинда: (в сторону) O, как я тоскую по золотой песенной зале в Барбул-эль-Шарнаке. Я думаю, что в ней уместился бы весь город Тек.

(Снова входит караульный.)

Караульный: Это просто обычная лютня, ваше Величество. Все слышат ее, кроме одного человека.

Король Карнос: Все кроме одного, говоришь? Ах, спасибо. (Королеве, стоящей у окна.) Это просто обычная лютня.

Королева: Один человек не слышал ее. Кто он? И где он? Почему он ничего не слышал?

Караульный: Он возвращался в Барбул-эль-Шарнак. Он только что выехал. Он сказал, что не слышал ни звука.

Королева: О, пошлите за ним.

Караульный: Он уже отбыл, ваше Величество.

Королева: Нагоните его поскорее. Догоните его.

(Караульный выходит.)

Тармия: (в сторону, Аролинде) Мне так жаль, что не я возвращаюсь в Барбул-эль-Шарнак.

Аролинда: O, снова оказаться в центре мира!

Тармия: Мы говорили о золотой зале?

Аролинда: Ах, да. Как прекрасна она была! Как было чудесно, когда Король стоял там и странные музыканты с огромными перьями в волосах прибывали из языческих стран и играли на неведомых инструментах.