Петербург

- "Да, да, да... Для Русской Империи Петербург - характернейший пунктик... Возьмите географическую карту... Но о том, что столичный наш город, весьма украшенный памятниками, принадлежит и к стране загробного мира..."

- "О, о, о!" - подумал Александр Иванович: - "надо ухо теперь держать по ветру, чтобы вовремя успеть убежать..."

Сам же он возразил:

- "Вы говорите столичный наш город... Да не ваш же: столичный ваш город не Петербург - Тегеран... Вам, как восточному человеку, климатические условия нашей столицы..."

- "Я космополит: я ведь был и в Париже, и в Лондоне... Да - о чем я: о том, что столичный наш город", - продолжал черный контур, - "принадлежит к стране загробного мира, - говорить об этом непринято как-то при составлении географических карт,

путеводителей, указателей; красноречиво помалкивает тут сам почтенный Бедекер;18 скромный провинциал, вовремя не осведомленный об этом, попадает в лужу уже на Николаевском или даже на Варшавском вокзале; он считается с явною администрацией Петербурга: теневого паспорта у него нет".

- "То есть как это?"

- "Да так, очень просто: отправляясь в страну папуасов, я знаю, что в стране папуасов ждет меня папуас: Карл Бедекер заблаговременно предупреждает меня о сем печальном явлении природы; но что было бы со мною, скажите, если бы по дороге в

Кирсанов19 повстречался бы я со становищем черномазой папуасской орды, что, впрочем, скоро будет во Франции, ибо Франция под шумок вооружает черные орды и введет их в Европу - увидите: впрочем, это вам на руку вашей теории озверения и ниспровержения культуры: помните?.. В гельсингфорсской кофейне я вас слушал с сочувствием".

Александру Ивановичу становилось все более не по себе: его трясла лихорадка; особенно было гнусно выслушивать ссылку на им оставленную теорию; после ужасного гельсингфорс-ского сна связь теории этой с сатанизмом была явно осознана им; все это было им отвергнуто, как болезнь; и все это теперь, когда снова он болен, черный контур с лихвою отвратительно ему возвращал.

Черный контур там, на фоне окна, в освещенной луною каморке становился все тоньше, воздушное, легче; он казался листиком темной, черной бумаги, неподвижно наклеенным на раме окна; звонкий голос его, вне его, сам собой раздавался посредине комнатного квадрата; но всего удивительней было то обстоятельство, что заметнейшим образом передвигался в пространстве самый центр голоса - от окна - по направлению к Александру Ивановичу; это был самостоятельный, невидимый центр, из которого крепли уши рвущие звуки:

- "Итак, что я? Да... О папуасе: папуас, так сказать, существо земнородное; биология папуаса, будь она даже несколько примитивна, - и вам, Александр Иванович, не чужда. С папуасом в конце концов вы столкуетесь; ну, хотя бы при помощи спиртного напитка, которому отдавали вы честь все последние эти дни и который создал благоприятнейшую

для нашей встречи атмосферу; более того: и в Папуасии существуют какие-нибудь институты правовых учреждений, одобренных, может быть, папуасским парламентом..."

Александр Иванович подумал, что поведение посетителя не должное вовсе, потому что звук голоса посетителя неприличнейшим образом отделился от посетителя; да и сам посетитель, неподвижно застывший на подоконнике - или глаза изменяли? - явно стал слоем копоти на луной освещенном стекле, между тем как голос его, становясь все звончее и принимая оттенок граммофонного выкрика, раздавался прямо над ухом.

- "Тень - даже не папуас; биология теней еще не изучена; потому-то вот - никогда не столковаться с тенью: ее требований не поймешь; в Петербурге она входит в вас бациллами всевозможных болезней, проглатываемых с самою водопроводной водой..."

- "И с водкой", - подхватил Александр Иванович и невольно подумал: "Что это я? Или я клюнул на бред? Отозвался, откликнулся?" Тут же мысленно он решил окончательно отмежеваться от ахинеи; если он ахинею эту не разложит сознанием тотчас же, то сознание самое разложится в ахинею.

- "Нет-с: с водкою вы в сознание ваше меня только вводите... Не с водкою, а с водой проглатываете бациллы, а я - не бацилла; и - ну вот: не имея надлежащего паспорта, вы подвергаетесь всем возможным последствиям: с первых же дней вашего петербургского пребывания у вас не варит желудок; вам грозит холерина... Далее следуют казусы, от которых не избавят ни просьбы, ни жалобы в петербургский участок; желудок не варит?.. Но - капли доктора Иноземцева?!..20 Угнетает тоска, галлюцина ции, мрачность - все следствия холерины - идите же в Фарс... Поразвлекитесь немного... А скажите мне, Александр Иваныч, по дружбе, - ведь галлюцинациями-таки страдаете вы?"

- "Да это уж издевательство надо мною", - подумал Александр Иванович.