Петербургская Коломна

В послереволюционные годы Сергей Карпович организовывал концерты. Он состоял в знакомстве со многими артистами и музыкантами. По свидетельству дочери, пытался сам сочинять романсы. В доме на Офицерской улице

С.К. Лабутин поселился в 1914 году и, вероятно, являлся хорошим знакомым А.А. Блока (тот подарил ему книгу своих стихов с теплой, трогательной дарственной надписью, эта книга в настоящее время хранится в частной коллекции в городе Херсоне). Более близко А.А. Блок знал сына Сергея Карповича, Карпа Сергеевича Лабутина, проживавшего в этом же доме. Из записей поэта известно, что бывший студент-филолог и страстный библиофил Карп Лабутин довольно часто бывал в гостях у Блока, брал интересовавшие его книги. Им написаны интересные воспоминания о русском поэте. Он дружил также с теткой Александра Александровича и оказал ей немалую помощь в издании книг, посвященных А.А. Блоку.

В своем очерке А.А. Блок рассказывает еще об одном своем соседе по дому № 57: «Когда я поднимался к себе домой, меня встретил на лестнице прекрасно одетый господин в полной походной форме защитного цвета, с охотничьей двустволкой за плечами. Он спросил любезно:

– Вы ничего не имеете против того, что меня выбрали комендантом лестницы?

– Помилуйте, я так рад, – ответил я.

Я знал, что это бывший член первого департамента Правительствующего Сената, бывший вице-губернатор одной из губерний, ныне временно занятых неприятелем.

Проходя на днях по нашей улице, я остановился перед окном нового магазина и стал рассматривать бумагу, вставочки, папиросы и спички. Вдруг из двери выбежал комендант лестницы.

„Идите покупать к нам!“ – радушно закричал он. За прилавком сидела его жена, урожденная княгиня Б.

– Как у вас мило, – непринужденно сказал я, оглядывая полки магазина.

– Мыло у нас тоже есть, – весело сказал бывший вицегубернатор».

В очерке Блок умышленно сместил факты действительности: «вице-губернатор» на самом деле был чиновником при варшавском генерал-губернаторе, а его жена, «урожденная княгиня Б.», являлась баронессой Врангель. Не исключено, что это связано с его стремлением зашифровать подлинные имена соседей по дому.

Упомянутый Блоком жилец дома № 57 являлся Руфимом Рудольфовичем Шульманом, дослужившимся до звания действительного тайного советника и положения старшего чиновника особых поручений при Варшавском генерал-губернаторстве, закончивший свою жизнь здесь же, на Пряжке, только в другом доме – во 2-й психиатрической больнице (бывш. больнице Николая Чудотворца), куда он в 1929 году прибыл из ссылки временно для лечения. Здесь же, в больнице, он скончался 3 августа 1930 года.

Впервые фамилия Шульман встречается в дневнике Блока 15 августа 1917 года: «Пришел сосед по квартире Шульман, принесший мне избирательные списки в центральную городскую думу – оказался родственником» (список жильцов дома, включающий 300 человек, сохранился в архиве Блока). Родство было довольно дальним, по линии отца поэта. Р.Р. Шульман – брат мужа Марии Николаевны Качаловой, старшей сестры Николая Николаевича Качалова, женатого на тетке Блока, родной сестре его отца – Ольге Львовне Качаловой (урожденной Блок). Шульман входил в придворный штат Российской империи в звании камер-юнкера. Его семья занимала квартиру на одной лестничной площадке с Блоком, однако поэт не жаловал своего родственника и его семейство, порой открыто ненавидел их.

26 февраля 1918 года поэт писал в дневнике: «Я живу в квартире, а за тонкой перегородкой находится другая квартира, где живет буржуа с семейством. Он обстрижен ежиком, расторопен, пробыв всю жизнь важным чиновником, под глазами – мешки, под брюшком тоже, от него пахнет чистым бельем, его дочь играет на рояле, его голос – теноришка – раздается за стеной, на лестнице, во дворе, у отхожего места, где он распоряжается и пр. Везде он.

Господи, Боже! Дай силу мне освободиться от ненависти к нему, которая мешает мне жить в квартире, душит злобой, перебивает мысли. Он такое же плотоядное двуногое, как я. Он лично мне еще не делал зла. Но я задыхаюсь от ненависти, которая доходит до какого-то патологического истерического омерзения, мешает жить.

Отойди от меня, сатана, отойди от меня, буржуа, только так, чтобы не соприкасаться, не видеть, не слышать; лучше я или еще хуже его, не знаю, но гнусно мне, рвотно мне, отойди, сатана».

Такую же острую неприязнь Блок проявляет и к дочери соседа, Ирине Рудольфовне Шульман, учившейся в консерватории и изводившей поэта своими вокальными упражнениями.