Петербургская Коломна

Зимой 1919 года ситуация в Петрограде резко ухудшилась. Введены хлебные пайки. В городе иссякли запасы муки. Магазины закрывались. В семье Анны Андреевны – заботы о хлебе насущном. Выходили из дома с обязательной котомкой или сумкой на случай, если удастся раздобыть что-нибудь съестное. Всюду стихийные барахолки. Пытались менять вещи на продукты. В квартире холодно. От мороза лопались водопроводные и канализационные трубы.

Дом на Екатерингофском погрузился во тьму. Свет подавали в квартиры только на два часа. Трамваи не ходили. В январе Константин Андреевич пешком ходил на Захарьевскую. И.И. Рыбаков, юрист и коллекционер, пригласил его на обед с гусем. Предлагал продовольствие и при уходе вручил Сомову пакет сушеного картофеля.

13 апреля в Петрограде открылась первая свободная выставка произведений художников города. Выставка выглядела подобно Ноеву ковчегу – работы «чистых» развесили вперемежку с работами «нечистых». Всего 2 тысячи картин. «Левые» представлены Альтманом, Штеренбергом, Розановым и др. Художники «Мира искусства» разместились с размахом в Золотой гостиной и в Белом зале Эрмитажа. В Романовской галерее – толпы народа. На стенах, где раньше красовались портреты монархов, развешаны картины «Бой у Зимнего дворца», «Отречение Николая II» и «Долой орла!» кисти художника И.А. Владимирова. К.А. Сомов предложил две картины: «Портрет Д.С. Михайлова» и «Вечерний пейзаж». Но по неизвестным причинам они не выставлялись, хотя упоминались в каталоге. Экспонировались эти работы годом позже.

В дневнике Константина Андреевича записано: «Был на выставке в Зимнем дворце. Ужасная тоска. „Мир искусства“ тоже. Один Филонов меня заинтересовал, большое искусство, хотя и неприятное…». На выставке Филонов представил 22 работы под общим названием «Ввод в мировой расцвет».

В мае 1919 года положение Петрограда значительно ухудшилось. Не исключалась даже временная сдача города белым. В ночь на 13 мая генерал Юденич предпринял наступление. Питерский фронт тогда признали первым по своей важности. В июне на фортах Красная горка и Серая лошадь вспыхнул белогвардейский мятеж. Ожесточенные бои под городом длились до августа 1919 года.

Анна Андреевна, проявляя весь свой хозяйственный талант, еле-еле сводила концы с концами. Кроме семьи Михайловых в квартире теперь жил и брат, попечение над ним она также приняла в свои добрые и заботливые руки. Константин Андреевич много работал, стойко переносил все тяготы почти что фронтового города и, несмотря на трудности жизни в первые годы революции, Россию покидать не собирался. Поэтому брата и сестру неприятно поразил отъезд из России старого гимназического приятеля – Вальтера Федоровича Нувеля (Валечки). 20 мая Сомов записал дневнике: «…к 12 часам Валечка принес перед своим отъездом в Финляндию на хранение документы. Завтракал у нас. И меня, и Анюту шокировал всем своим тоном, вел разговор в противном, циничном, эгоистическом тоне. Анюта сказала: он низко пал…». В июле на квартиру Анны Андреевны приехали искусствовед Иван Андреевич Гальнбек и Кайгородов и вручили К.А. Сомову охранную грамоту на его вещи и художественные ценности.

В ноябре войска Юденича потерпели сокрушительный разгром. Северо-западная белая армия перестала существовать. Однако и в ноябре 1919 года Петроград еще напоминал неприступную крепость, готовую отразить врага от своих стен. 1 декабря 1919 года Константин Андреевич встретил свое 50-летие в родной и заботливой семье, в доме на Екатерингофском проспекте. В квартире холодно. За окном вьюга несет снежную поземку, заметая набережную мрачного Екатерининского канала.

19 декабря 1919 года – праздник сердца. Вечером с сестрой Сомов ходил в Дом искусств – пышное помещение на углу Невского и Мойки. Поразили тепло и обилие света. Работала столовая. Масса народу. Литераторы, художники. Многие живут здесь же. Чуковский читал стишки разных знаменитостей, посвященных ему в книжке «Чукоккала». Потом прочитал свою статью о Маяковском. Гумилев скучно, загробным голосом декламировал цикл «Персидские миниатюры».

27 декабря 19 художников Петрограда, и среди них К.А. Сомов, собрались на предновогодний вечер. Говорили больше о еде, радовались хорошему обеду, состоявшему из щей, пшенной каши с маслом, непонятного крема и сладкого чая.

Петроградская зима 1920 года была для жителей города не лучше, чем предыдущая. По-прежнему у магазинов стояли бесконечные голодные очереди. Виктор Шкловский, в то время активный футурист-формалист в искусстве, с красным от холода носом и распухший от голода, писал в тот год: «Питер живет и мрет просто и не драматично… Кто узнает, как голодали мы, сколько жертв стоила революция, сколько усилий брал у нее каждый шаг…». Дров не было. Жгли все, что могло гореть – мебель, двери, журналы, книги. Вязанка дров – целое состояние. Разбирали на дрова и жгли деревянные дома, заборы, сараи.