Петербургские арабески

28 июня Наполеон был уже в Вильно и занял апартаменты, в которых еще недавно был противник. Он думал закончить войну генеральным сражением где-то в окрестностях. Вместо этого приходилась догонять отходящих в глубь своей страны русских. А 29-го над великой армией разразилась гроза. Ярость стихий была ужасна. Молнии пересекали небо во всех направлениях, ежеминутно падали на землю, ударяя в колонны, убивая солдат. После грозы полил дождь, беспросветный, ледяной. Войска провели ночь на затопленных водой биваках, без огня, без защиты от порывов вихря, завернувшись в плащи, с которых потоками стекала вода. На земле сотнями, тысячами лежали с окоченевшими членами мертвые лошади, не сумевшие бороться с внезапным понижением температуры. Это непоправимо ослабило кавалерию и артиллерию.

Однако, несмотря на все эти внезапно возникшие обстоятельства, Наполеон продолжал вести войска дальше на восток, надеясь на свою счастливую звезду. Впереди были еще Смоленск, Бородино и горящая Москва.

Александр I желал в эти судьбоносные дни быть при армии. Однако приближенные к нему Шишков, Балашев и Аракчеев сумели убедить царя в том, что ему не нужно быть на передовых линиях войны и что для пользы дела он должен оставить войска и возвратиться через Москву в Петербург.

В столице государь Александр Павлович поселился во дворце на Каменном острове. Сюда доставлялись ему донесения военные и прочие. Отсюда он руководил формированием резервных воинских частей, подкреплений, заботился о боеприпасах и снаряжении. Но главное было в его решимости бороться до полного изгнания из России враждебных ей сил, в его мужестве и силе воли.

С тяжелым чувством была воспринята населением Петербурга сдача Москвы. Уже давно Россия не знала таких вторжений. Теперь и Петербург находился под ожидаемым ударом Бонапарта. В день своей коронации, 15 сентября, Александр уже не ехал, как прежде, по городу верхом. Он проследовал в Казанский собор в карете вместе с императрицами. Когда они вступали в церковь, следуя посреди толпы, то вокруг была полная тишина, от которой у шествующих подгибались колени. Достаточно было малейшей искры, чтобы все кругом воспламенилось.

Таково было настроение в столице, когда 23 октября вдруг над Петропавловской крепостью показался дымок и прогремел выстрел, затем второй, третий, а затем пошла над Невой греметь канонада из многих орудий. Так Петербург узнал о бегстве Наполеона из Москвы. Радость, возникшая тогда на улицах, может быть сравнима лишь с той, какая была при салюте в честь полного освобождения Ленинграда от блокады.

23 декабря Александр I прибыл в недавно очищенный от неприятеля Вильно — в открытых санях, несмотря на сильный мороз. Город был переполнен ранеными и больными, на улицах горели костры для уничтожения миазмов и очищения воздуха. У дворца царя встретил М.И. Кутузов — в парадной форме, со строевым рапортом в руке и с почетным караулом от лейб-гвардии Семеновского полка. День рождения царя приходился на 24 декабря. На обеде у фельдмаршала пили за здоровье императора. При этом палили из французских пушек, заряженных французским порохом. А вечером Михаил Илларионович дал бал в честь государя. Когда Александр I вошел в бальный зал, то к его ногам были брошены отбитые у великой армии знамена.

На следующий день праздновалось Рождество Христово. Александр был в церкви и благодарил Бога за то, что с его помощью были поражены «двадесят языки». Тогда же было повелено соорудить в Москве храм во имя Спасителя Христа.

Цена «облегчения переговоров»

Конец XIX века в России ознаменовался большими торжествами. Связаны они были с коронованием императора Николая II. К маю 1896 года в Москву съехались представители всех стран. Это были лица царствующих домов или высшие государственные сановники. Чрезвычайным послом от китайского богдыхана явился здесь Ли Хун Джан — канцлер небесной империи («китайский Бисмарк», как его еще называли). Газеты того времени весьма подробно писали о том, как проводили свое время высокие гости и как их принимал государь. Менее всего сообщали тогда об экзотическом Ли Хун Джане, и ничего не было сказано о его поездке в Петербург — для переговоров с наиболее влиятельным сановником в России, С.Ю. Витте. Ни одного слова о чрезвычайно важном соглашении, которое тогда было заключено между Россией и Китаем…

С.Ю. Витте занимал пост министра финансов, и на первый взгляд странно, что ему, а не министру иностранных дел было поручено принимать Ли Хун Джана и вести с ним переговоры. Но с некоторых пор (еще при Александре III) Сергей Юльевич вплотную занимался делами Дальнего Востока, считаясь специалистом в этой области. Дальним Востоком очень интересовался и Николай II, побывавший в тех краях еще будучи наследником. По воспоминаниям Витте, у молодого царя «в то время никакой определенной программы не сложилось, было лишь только стихийное желание двинуться на Дальний Восток и завладеть тамошними странами». У Витте же такая программа действий была.