Петербургские арабески

Зимний дворец был в это время уже не анненский, а тот, который мы привыкли видеть в наше время — с теми же грандиозными парадными залами. С половины десятого в этих залах стали выстраиваться со своими знаменами и штандартами войска, назначенные для парада. В Николаевском зале была построена гвардейская пехота с оркестром Преображенского полка. В соседнем Аванзале выстроились роты Морского кадетского корпуса и флотских экипажей при хоре музыки Морского корпуса. В Фельдмаршальском зале построились роты военных училищ, Пажеского корпуса, Кадетских корпусов при оркестре Павловского военного училища. В Петровском зале стали полуроты Александро-Невского и Ижорского резервных полков. В Гербовом зале, по обеим сторонам, в многокрасочных мундирах протянулись части гвардейской кавалерии — кавалергарды, конногвардейцы, кирасиры, лейб-казаки, атаманцы, уральцы, конногренадеры, уланы и лейб-гусары. При входе в соборную церковь дворца заняли место дворцовые гренадеры в высоких медвежьих шапках. А на другом берегу Невы, на набережной Васильевского острова, у Биржи выстраивались напротив Зимнего дворца орудия батарей гвардейской артиллерии.

Император со свитой обходил залы с войсками и здоровался. Музыка играла встречу, знамена и штандарты склонялись. Затем государь Николай Александрович вернулся в свои внутренние покои.

Тем временем в Концертном зале, расположенном между внутренними покоями царя и Николаевским залом, по одной стороне встали члены Государственного совета, министры, статс-секретари, придворные, военная свита. По другой стороне протянулась блестящая линия статс-дам и фрейлин, бывших, согласно предписанию, в «русских платьях со шлейфами», то есть в платьях из белого атласа, с открытыми плечами и кокошником из красного бархата. Платья и кокошник были обильно украшены драгоценными камнями.

В 11 часов распахнулись двери Малахитового зала, относившегося к внутренним покоям. Начался «высочайший» выход. Впереди шествовала императорская фамилия во главе с царем. Затем — придворные дамы и фрейлины, сановники, высшее военное начальство. Через парадные залы шествие направлялось в собор. Войска брали на караул, а оркестры один за другим гремели «Боже, царя храни».

Иорданская лестница в Зимнем дворце. Келлергофен по оригиналу B.C. Садовникова. 1858 г.

В соборе митрополит Антоний отслужил торжественную литургию. А затем начался крестный ход — к иордани. Спускались к ней по главной парадной лестнице дворца, названной поэтому Иорданской. Вместе с крестным ходом несли для освящения знамена и штандарты воинских частей, участвовавших в параде. Войска брали на караул, и звуки величественного гимна «Коль славен» от военных хоров смешивались с пением крещенских стихир крестного хода. Зазвонили колокола церквей.

Водосвятие на Неве. Фото 1913 г.

На Неве напротив дворца возвышалась восьмигранная открытая часовня с голубым куполом, украшенным золотыми звездами. Здесь митрополит Антоний спустился к проруби и троекратно погрузил крест, освящая воду. В это время взвилась ракета. Первым грянул залп с Петропавловской крепости. Ему ответили пушки с Васильевского острова. И пошел греметь над Невой крещенский салют, заглушая басы колоколов Исаакиевского собора. Все население столицы устремилось к Неве и на Дворцовую площадь.

На Дворцовой площади были построены полки, с музыкой принимавшие освященные знамена. После торжественного прохождения по площади они расходились по улицам, играя военные марши. Развевались знамена и гремели барабаны. Золотые эскадроны кавалергардов проезжали мимо иордани под звуки своих серебряных труб. Весь город был заполнен музыкой.

В 1903 году Николай II не дошел с крестным ходом до Иордани. Был в иорданской часовне наследник — великий князь Михаил Александрович. Но в военном 1905 году государь сам присутствовал при водосвятии. И здесь один из выстрелов, произведенных при салюте, оказался не холостым, а заряженным картечью. Заряд попал в место, близкое к часовне. Был ли это злой умысел враждебных агентур или недосмотр, так и осталось тайной.

Сладкий дым петербургских костров

Наверное, у нас, еще недавно встречавших XXI век, есть какая-то особая связь и общность переживаний с теми, кто около ста лет назад провожал бурный XIX век и встречал новый 1900 год — год уже XX века. Мы, как и они, уже знали, что было в веке уходящем, и стремились предугадать то, что ждет впереди, надеялись на житейское счастье.

Декабрь 1899 года выдался морозным и ветреным. По давнему петербургскому обычаю и согласно распоряжению городских властей на улицах столицы запылали костры, устроенные стараниями дворников. Около огня могли погреться озябшие прохожие.