Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России

Отправилось на зарубежные аукционы сделанное в последние годы XIX века из коронных камней для знаменитого придворного маскарада 1903 года ожерелье с подвеской-«севинье», выдержанное в стиле времён царя Алексея Михайловича и сплошь усыпанное алмазами, перемежающимися с нитями жемчуга, красиво сочетающимися с вкраплениями густо-зелёных изумрудов. Хотя оно и собрано наспех с помощью тонких серебряных нитей, но великолепно по компоновке и общему рисунку.[739]

Та же судьба ожидала и сделанную в пару к этому склаважу роскошную брошь-«севинье», «несколько тяжёлую, но всё же красочную и отвечающую рисунку русского костюма». Мастера фирмы Фаберже специально подобрали для подчёркивания изумительного травянисто-зелёного цвета громадных смарагдов бразильские бриллианты жёлтых оттенков. Изумруды необычной старой огранки с верхней слабо округлённой поверхностью были действительно чудо как хороши. Шестиугольный красавец в подвеске весил 21 карат. Зато общая масса двух камней ромбической формы составляла 140 старых карат, а когда эксперты ферсмановской комиссии перевзвесили в 1922 году изумруды, то невольно ахнули: их уточнённый вес оказался равен 174,10 метрических каратов.[740]

Брошь-севинье с изумрудами. Фирма Фаберже. Около 1898 г.

Некогда эти два смарагда, окружённые 48 бриллиантами в 38 карат, украшали замочки пары браслетов императрицы Марии Феодоровны, супруги Павла I. Однако следует сказать, что один из сих «больших продолговатых изумрудов, хорошаго цвету, но с пороками» был заимствован с верхушки «цепочки крючком» усыпанных бриллиантами и смарагдами карманных часов императрицы Елизаветы Петровны. В середине XIX века эта изумительная работа английского часовщика Годфри Поя вместе с многими коронными вещами оказалась в Галерее драгоценностей Императорского Эрмитажа.[741] Поэтому когда начались работы над брошью, с одного из изумрудов сделали точную копию из стекла, имитировавшего драгоценный камень, и вставили её на законное, почти столетие остававшееся пустым место. Кстати, эта замена спасла дивные часы от продажи на аукционе, так как чересчур «разборчивые» покупатели не пожелали приобретать вещь с фальшивыми камнями.[742]

Скорее всего, именно Кнут-Оскар исполнил для родной сестры царицы, великой княгини Елизаветы Феодоровны, чудесную диадему с изумрудами: достаточно простого рисунка, она восхищает своей строгостью.

К сожалению, отечественные музеи практически не располагают чисто ювелирными, связанными с декором костюма, украшениями, исполнением которых особенно славились у Фаберже ателье обоих Августов, Хольмстрёма и Холлминга.

Йохан-Виктор Аарне, Карл-Густав-Ялмар Армфельт

Йохан-Виктор Аарне (1863–1933) делал золотые и серебряные веши с эмалью, подобные очаровательному, некогда принадлежавшему актрисе М.Е Савиной звонку, чей корпус украшен чрезвычайно красивого оттенка сиреневой эмалью, нанесённой на гильошированную поверхность металла, чей цвет подчёркивается и оттеняется кнопкой из фиолетового аметиста.[743]

Мастер оказался неравнодушен к новым тенденциям в искусстве, когда по заказу Двора в стиле модерн дополнил серебром сделанную на английской мануфактуре Доултон фаянсовую вазу модной формы. Прихотливо вьющиеся плети гороха с листьями и многочисленными стручками красиво свисают с ободка вдоль удлинённого горла сосуда, а металл изысканно сочетается по цвету с керамикой оттенка бычьей крови. Недаром эта ваза украшала интерьер Палисандровой гостиной Александровского дворца в Царском Селе – любимой резиденции последней венценосной четы.[744]

Может быть, именно эта работа Виктора Аарне вызвала к жизни следующие строки записок Бирбаума: «…стиль „модерн“ не получил широкого распространения в ювелирных изделиях фирмы: распущенность форм, разнузданность фантазии, не останавливающиеся перед абсурдами, не могли прельстить художников, привыкших к известной художественной дисциплине. Признавая художественную ценность произведений отдельных личностей, как Лалик, тем не менее подражать ему считали бесполезным занятием и были правы. Подражатели ничего не оставили равного его работам, а лишь потеряли свою собственную физиономию. За исключением нескольких вещей, исполненных по особым заказам, фирма не выпустила ни одной значительной работы в этом роде».[745]

В 1904 году Виктор Аарне предпочёл переехать в Выборг и там открыть новое дело, а свою мастерскую в Демидовом переулке, № 58, вместе с работавшими в ней 20 мастерами и тремя учениками уступил за 8 тысяч рублей Карлу-Густаву-Ялмару Армфельту (1873–1959)[746], окончившему 5 классов немецкой художественной школы и Штиглицевское училище.