Петербургский пленник

— А кто он такой, Екатерина Александровна? — осторожно спросил Лазарев.

— Как кто? Адъютант императора и его ближайший друг!

— Угу. И чего ему от меня надо?

— Не знаю. Сказал лишь, что по важному делу.

В аппартаментах навстречу Лазареву поднялся из кресла статный черноволосый красавец лет сорока, в щегольском мундире, с обильными бакенбардами.

«Черта они все их носят? Побрить его — и хоть в Голливуд, на пробы».

— Александр Адлерберг, — представился тот.

— Дмитрий Лазарев, — ответил попаданец, чувствуя, как позвоночник его оцепеневает.

— До нас со всех сторон доходят вести о Вашей необычайной музыкальной одаренности. Его императорское величество и его семья выразили желание послушать несколько песен вашей труппы — но не в привычном Вам ресторане, а в своем дворце. Сможете Вы такой концерт провести, не растеряетесь?

— Мандраж есть, что там говорить. Но отказать императору будет, наверно, невежливо?

— А Вы шутник. Это хорошо, значит, не растеряетесь. К среде подготовитесь?

— Сколько номеров и возможны ли озорные?

— Н-ну, пять-шесть, из них один полуозорной. Мария Александровна не любит бравурного веселья…

— Нам понадобятся мундиры лейб-гусаров…

— Свяжитесь с командиром гусарского полка и подберите заранее.

— К какому часу нам подойти?

— После обеда, часам к шести.

И вот час Х настал. Труппу проводили в комнату рядом с Золотой гостиной на половине императрицы, где они и стали ждать. У них с собой были инструменты и набор костюмов. Состав труппы проверенный, но в последний момент Саша упросила Лазарева взять ее с собой — в качестве флейтистки. Вошел Адлерберг и позвал их за собой. Первым номером Дмитрий поставил «Жил-был я» и потому взял с собой кроме квартета, Сашу и Алешу. Все были одеты в концертные черные фраки, но Алексей и Саша — в белые. Дмитрий надел маску поэта.

В большом сверкающем позолотой зале на креслах у камина расположилась императорская чета, а по обе стороны на диванах — десятка два мужчин и женщин в относительно скромных нарядах. Детей не было. Музыканты расселись, устроились удобнее, и в зал полились чарующие звуки струнных. Но вот «квадрат» отзвучал и под звуки флейты вступил Дмитрий:

— Жил, был я, стоит ли об этом
— Шторм бил в мол, молод был и мил
— В порт вплыл флот с выигрышным билетом
— Жил-был я-а, помнится, что жил.
Зной, дождь, гром, мокрые бульвары
Ночь, свет глаз, локон у плеча
Шли сквозь ночь, листья обрывая
Мы: ты, я-я, нежно лепеча

Тут под рыдания скрипок и виолончели вступил высокоголосый Алексей:

Где тот снег? Как скользили лыжи…
Где тот пляж с золотым песком
Где тот лес с шепотом поближе
Где тот дождь вместе босиком?
Знал соль слез, нежилые стены
Ночь без сна, сердце без тепла
Гас как газ город опустелый
Взгляд без глаз, окна без стекла…

И вновь песнь перехватил Дмитрий, но уже под оркестр:

Встань, сбрось сон, не смотри, не надо
Сон как жизнь, снилось и забыл
Сон как мох в древних колоннадах
Жил, был я-я, помнится что жил…

И завершающий скрипичный «квадрат».

Нет, высокородные человеки не аплодировали, но явно, явно «поплыли»…

А Дмитрий, куя железо, вышел вперед и заговорил:

— Мы называемся «варьете мсье Персонна». Этот самый господин Никто — я. Потому выступаю обычно в маске. Впрочем, это просто артистический трюк, для подогрева внимания публики. Следующим номером в нашей программе будет песня о Петербурге. Но не о современном нам городе, а недавно ушедшем, где жили многие великие творцы искусства. Прошу Вас, Алексей…

Эта песнь уже вызвала дружные аплодисменты вконец разомлевших слушателей.

А Дмитрий не отставал:

— Недавно мы давали концерт в лейб-гвардии гусарском полку и пели, естественно, гусарские песни. Одну из них мы и хотим Вам предложить… Варенька, Полина, прошу сюда!

В зал строем вышли две бравые гусарши, помаршировали с поворотами туда-сюда под ту же флейту и Варенька запела свои куплеты — Полина же ходила вокруг нее гоголем, подкручивая маленькие наклеенные усики. Успех куплетов был несомненный, император хохотал вместе с придворными и фрейлинами и даже императрица улыбалась…

Дмитрий решился на расширение программы и сказал:

— Понравилась гусарам еще одна бравая песня, которую мы исполним хором после переодевания…

И вот в зале уже звучит:

— Картечь ложится ближе, ближе
— Ужасно хочется удрать
— Но честь, она всего превыше
— Умри, гусар, но чести не утрать!