Петербургский сборник. Поэты и беллетристы

Бога милого, крылатого
Осторожнее зови.
Бойся пламени заклятого
Сожигающей любви.

А сойдет путем негаданным,

В разгораньи-ль ясных зорь,
Или в томном дыме ладанном, —
Покоряйся и не спорь.

Прячет лик он под личинами.

Надевает шолк на бронь,
И крылами лебедиными
Кроет острых крыл огонь.

Не дивися, не выведывай,

Из каких пришел он стран,
И не всматривайся в бредовый,
Обольстительный туман.

Горе Эльзам, чутко внемлющим

Про таинственный Грааль, —
В лодке с лебедем недремлющим
Лоэнгрин умчится в даль.

Темной тайны не разгадывай,

Не срывай его личин.
Силой Боговой иль адовой,
— Все равно, он — властелин.

Пронесет тебя над бездною,

Проведет сквозь топь болот,
Цепь стальную, дверь железную
Алой розой рассечет.

Упадет с ноги сандалия, —

Скажет змею: Не ужаль! —
Из цианистого калий
Сладкий сделает миндаль.

Если скажет: Все я сделаю, —

Не проси лишь об одном:
Зевс, представши пред Семелою,
Опалил ее огнем.

Беспокровною Дианою

Любовался Актеон,
Но, оленем став, нежданою
Гибелью был поражен.

Пред законами суровыми

Никуда не убежим.
Бог приходит под покровами,
Лик его непостижим.

6 мая 1921.

Николай Тихонов

1.

Глухие крики, песни непростые
Земля вскормила в выбитых полях,
Над нами плыли звезды жестяные
Овечьих туч — разорванных папах.

Свивалося раздавленное слово

Гадюкою у входа в старый дом
Где каждый камень нужно было снова
Перевернуть угаданным ребром.

И, напрягая черной кровью жилы,

На рычагах сжимая кулаки, —
Мы отвели в глубокую могилу
Тяжелый ход прорвавшейся реки.

2.

Товарищ милый и безразсудный,
Разве не весело, что мы вдвоем?
И дни легкоглазы, и ночи не трудны,
Когда мы странствуем и поем.

Узлы дорог все туже и туже —

Но тебя не оставлю ветрам и дождям,
Нет! и голод, и зной, и ночлег, и ужин,
И улыбки, и стоны — все пополам.

Мы оба горды, но ты справедливей,

И глаза у тебя как добрый цветок,
Мои волосы жестче и руки ленивей
И — прости — я почти со всеми жесток.

Так наши жизни растут и крепнут —

Все больше правды, все меньше слов,
Когда же люди совсем ослепнут,
Они скажут, что ты и я — одно.

Владислав Ходасевич

1.

СУМЕРКИ.

Снег навалил. Все затихает, глохнет.
Пустынный тянется вдоль переулка дом.
Вот человек идет. Пырнуть его ножом —
К забору прислонится и не охнет.
Потом опустится и ляжет вниз лицом.
И ветерка дыханье снеговое,
И вечера чуть уловимый дым,
Предвестники прекрасного покоя,
Свободно так закружатся над ним…
А люди черными сбегутся муравьями
Из улиц, со дворов, и станут между нами,
И будут спрашивать, за что и как убил, —
И не поймет никто, как я его любил.

ЭЛЕГИЯ.