Петербургский сыск. 1870–1874

– Никто, нет, постойте, вчера ко мне приходил племянник, сын мой сестры, он мог слышать. – Устинья удивленным взглядом посмотрела в глаза Путилина, – нет, нет, вы что, это очень воспитанный юноша, студент юридических курсов Университета. Нет, нет, я запрещаю вам думать о нем плохо.

– Не буду, – Иван Дмитриевич поднял к верху руки. – Но я обязан прояснить все обстоятельства дела, чтобы найти злоумышленника.

– Ищите, – буркнула Устинья. только мой Саша здесь не при чем.

– Скажите, у вас, наверное, есть доход?

– Есть, – все тем же тоном ответила хозяйка, – у меня торговля в Самарской губернии.

– Приносит большой доход?

– Достаточный, чтобы безбедно жить.

– Скажите. А кто наследует его при, – Иван Дмитриевич упорно буравил взглядом посеревшее лицо купчихи, – вашей…

– Так и говорите, кончине, – закончила за него Быкова. – Кто—кто племянник.

– Значит, он, может быть, заинтересован.

– Нет, я ни в чем ему не отказываю, так что забудьте о нем.

– Кто еще упомянут в духовном завещании?

– Сестра, но я ей отказываю незначительную сумму.

– И какую, позвольте полюбопытствовать?

– Пятьдесят тысяч.

Иван Дмитриевич в удивлении приподнял правую бровь.

– Сестра замужем?

– Нет, пятнадцать лет, как вдова, Саша рано лишился отеческого внимания.

Ваша сестра где, извините, проживает?

– Даша? Здесь же, в Петербурге.

– Она бывает у вас?

– Нет, мы в ссоре.

– Сам капитал сколько составляет?

– Семьсот тысяч, – и Устинья посмотрела на щель между шторами.

– Молодого человека вы способны опознать, если мы вам предъявим его?

– Конечно, – оживилась Быкова, даже потухшие глаза загорелись, – опознаю непременно, я его запомнила на всю жизнь.

– Голубые глаза и тоненькая полоска усов, словно начали только—только пробиваться и обретать цвет, тонкий прямой нос.

– Лицо круглое, худощавое?

– Скорее немного худое.

– Вы сказали высокий?

– Да, для меня все, кто выше меня, высокие.

– Он, кроме сестры, никого не упоминал или имя, какое называл?

– Увы, нет, он так невнятно представился, что я боюсь, не вспомню.

– Хотя бы попытайтесь.

– Нет, – покачала головой Быкова.

– Хорошо, тогда простите нас за вторжение, – поднялся со стула Иван Дмитриевич, подошел к столику, – вы позволите паспорт вашей служанки взять на время?

– Если надо.

– Сами понимаете, служба, – он развел руками, – и разрешите откланяться.

– Что вы об этом всем скажете? – поинтересовался пристав, когда начали спускаться по лестнице.

– Как говорится, ищите кому выгодно злодеяние, – Иван Дмитриевич о чем—то размышлял.

– Племянник?

– Не исключаю такой возможности и за более мелкие суммы люди отправляли родственников к праотцам.

– Значит, могу ехать за Сашей, как она его называет?

– Я бы не спешил, сперва стоит собрать о нем, хотя бы какие—то, сведения, какую жизнь ведет, не имеет ли долгов, кто ходит в его приятелях, а уж потом делать выводы и еще бы поинтересовался. Нет ли у него в знакомцах похожего на нападавшего человека.

– Да, Иван Дмитрич, а я все по—военному, команда «вперед» и на врага, а здесь в статской жизни все гораздо серьезней.

– Вот и сестрицей тоже не грех заняться, живет где, как и на какие средства. Это и есть следствие, Василий Евсеевич.

– Все—таки в армии проще.

– Тогда давайте, я поручу проверку племянника моим агентам, не обессудьте, но они все—таки имеют в этих делах хороший навык и никто ничего не заподозрит, в особенности тетушка.

– Ваше право, чем я могу помочь?

– Пусть ваши полицейские пройдут по улице и пораспрашивают о бегущем молодом человеке, может быть, он с дуру, здесь извозчика нанял?

– Я сообщу вам, если что узнаю.

Путилин приложил руку к шапке и вышел вон из дома.

Путилин вышел на Владимирский и пешком идти расхотелось, начала побаливать старая рана, полученная лет пятнадцать тому при задержании одного вора, который залез в дом и наткнулся на хозяина, с испугу пустил нож в дело. Пришлось долго его выслеживать прежде, чем заманить в ловушку. А там нерасторопность Ивана Путилина, тогда об отчестве и чине статского советника, и мечтать не приходилось, стоила ему распоротого бедра. Зажило быстро, но вот сейчас иной раз дает знать, когда меняется погода.

– Миша, давай извозчика.

Через некоторое время Иван Дмитриевич сидел в своем кресле на Большой Морской, но постоянно забывал, что в кабинете стоят напольные часы, подаренные одним купцом за быстро раскрытое дело о поджоге, когда купец мог лишиться всего капитала и пойти по миру.

Перед Путилиным сидели чиновники по поручениям – штабс—капитан Орлов и надворный советник Соловьёв, у окна стоял помощник Жуков.

– Итак, господа, мы имеем умышление на убийство, бедная женщина не растерялась и подняла со страху или боли крик, он—то и привлек внимание соседей и проходивших в эту минуту по улице. Мы имеем описание преступника, но госпожа Быкова, невзирая на нанесенные ей удары, описывает его, как молодого человека приятной наружности, высокого, стройного, с едва появившимися усами на лице. Госпожа Быкова из купеческого сословия, имеет немалый капитал. Что вы думаете об этом?