Петербургское действо. Том 1

Кирилл Петрович только первое время появлялся в обществе. Зимой он почувствовал себя плохо, летом немного было поправился, но затем осенью стал чувствовать себя особенно нехорошо, а когда настала вторая зима, он уже не выходил из дому. Когда же в декабре скончалась императрица, Кирилл Петрович не только не выходил, но уже лежал в постели, осужденный немцем-доктором на смерть. У него развилась злая чахотка, и надо было ожидать, что весенний невский лед унесет и его.

С нового, 1862 года, когда графиня Маргарита ждала смерти мужа ежедневно, денег в доме не было почти ни гроша. С дедом отношения немного снова завязались, но дело не ладилось, старик при встрече был довольно ласков с внучкой, но в дом к ним не ездил и денег не предлагал. И Маргарите приходилось доставать денег всячески, даже с ущербом дотоле честному имени Скабронских. Со времени их переезда в Петербург Маргарита стала самостоятельнее, резче с больным мужем и наконец совершенно, хотя исподволь, завоевала полную независимость.

XXVIII

Орловы, конечно, решились тотчас же действовать, не откладывая в дальний ящик. Младший отправился снова к старику Скабронскому, но просить на этот раз похлопотать уже не у графов Разумовских, а у своей собственной внучки-иноземки. Григорий, прежде чем ехать к молодой графине Скабронской, которую он лично не знал, отправился к известной в Петербурге княгине Апраксиной.

Это была женщина уже немолодая, но очень красивая, когда-то замечательная красавица. Она играла большую роль под конец царствования покойной императрицы, потому что сделалась предметом страсти старшего Шувалова. Орлов, будучи чем-то вроде адъютанта у него, победил его красавицу и уже два года был с ней в самых близких отношениях.

История его с ней наделала, конечно, очень много шума в столице и, быть может, отчасти ускорила даже и смерть Петра Иваныча Шувалова. Теперь, при новом царствовании, Апраксина не играла никакой роли, но у нее по-прежнему сохранилось много друзей в городе, и вообще у нее были большие связи.

Алексей Орлов был тотчас же принят Иоанном Иоанновичем, и старик был крайне удивлен открытием, что его просят ехать хлопотать к его собственной внучке, к которой он относился теперь несколько лучше, но все же высокомерно и подозрительно.

– Просить за вас у Маргаритки? Всё может? Сила?! Вон она какова, цыганка-то! – воскликнул Иоанн Иоаннович в изумлении.

Старик, разумеется, решил, что чешка и цыганка одно и то же.

– Сделайте милость, – говорил Алексей Орлов, – заступитесь: ваша внучка многое может сделать, а вам она, конечно, не откажет.

Иоанн Иоаннович объяснил, что он давно не был у внука, своей внучки недолюбливает, смазливой рожи ее видеть без досады не может, но что ради сыновей старого доброжелателя Григория Иваныча Орлова поедет к внучке и попросит.

– Токмо одно мне удивительно, – отозвался он. – Маргарита коим бесом в случае? Что она может? Неужто она такой вьюн, что успела при новом дворе ходы завести и теперь вдруг к ней надо за милостями забегать? Вот так финт! Удивительно!

Когда Орлов уехал, Иоанн Иоаннович долго сидел и соображал, долго обдумывал новое чрезвычайное открытие. Эта Кирилкина женка – удивительная красавица, но лиса, плут, заморская шельма, которая и нравилась ему, и отталкивала его своей темной душонкой, – вдруг оказывается, неизвестно с каких пор и неизвестно почему, сильною личностью при новом дворе! Офицер гвардии просит заступиться и ехать к ней. Иоанн Иоаннович решил ехать намедленно к внучке если не ради Орловых, то ради себя самого.

«Мало ли что может на башку свалиться? – думал он. – Не только мое положение при новом государе стало неизвестно и темно, но даже Разумовские нетвердо сидят в своих дворцах. А тут вдруг эта цыганка оказывается силой великой?!»

В это же время Григорий Орлов побывал у своей приятельницы Апраксиной и удивил и ее, как брат удивил старика Скабронского. Она убедила друга, что Маргариту очень любит, что они тайн не имеют друг от друга и что подобное значение иноземки есть досужий вздор и выдумка Котцау. Григорий унылый поехал к князю Тюфякину требовать уплаты давнишнего карточнаго долга, ради того чтобы иметь хоть деньги налицо в случае возможности примирения.

Князь Глеб Тюфякин жил в небольшой квартире на Морской, недалеко от Орловых. Он пользовался самой плохой репутацией. Все, что может сделать петербургский франт-офицер сомнительного, князь Тюфякин проделал все. Насколько Григорий Орлов был известен своими любовными похождениями, настолько был известен и князь Тюфякин, но с тою огромною разницею, что Орлов был героем в воображении многих столичных молодых красавиц, а князь Тюфякин был героем пожилых женщин, преимущественно богатых, и во всех своих похождениях являлся темною личностью. Во всякую историю, передаваемую о нем, примешивалась всегда какая-нибудь не вполне чистая выходка.