Петля

Поначалу, конечно же, парила от пьянящего чувства новизны, эйфории, самостоятельности. После учебы — не домой, а с новыми друзьями на прогулку, в кафе, на пикник или в боулинг. Нет, я и раньше могла проводить время с одноклассниками, но это совсем иное. В тысячах километрах от дома, пусть даже под наблюдением (а оно точно было, слишком хорошо я знала своего отца), но мне казалось, что воздух здесь какой-то другой — наполненный предчувствием новой жизни. Я с радостью училась, жадно впитывала в себя новые знания и опыт, и с удовольствием общалась со сверстниками — наконец-то чувствовала себя нормальной. Такой же, как они. Не знаю, возможно, потому что они меня не знали, понятия не имели, что со мной случилось несколько лет назад. Поэтому воспринимали меня жизнерадостной, беззаботной девчонкой, глаза которой сияют от уверенности в счастливом будущем. И что самое странное — я и сама чувствовала себя именно так.

Спустя время я пойму, что эта поездка и правда пошла мне на пользу. Как глоток свежего воздуха. Возможность посмотреть на себя по-другому, увидеть собственную жизнь под иным углом. И после этого я вдруг так остро почувствовала, что хочу обратно, что поначалу даже думала вернуться раньше времени. Но тут же себя остановила. Карина, ты сюда не погулять приехала… стажировку нужно до конца пройти, а не по первой же прихоти мчаться домой. Я тогда сама удивилась… откуда вдруг это чувство ответственности появилось? Чувство долга. Требовательности по отношению к самой себе. Мне даже понравилось… Наверное, именно так и начинают взрослеть…

Только сейчас от этой уравновешенной девушки мало что осталось. "Че-е-ерт, да что же он так долго летит. Хочу-у-у всех увидеть. Особенно папу."

Кажется, я только сейчас поняла, как сильно его люблю. Всю жизнь ведь ждала, когда он появится. Верила, что придет. Не той наивной детской верой в сказку, а на уровне интуиции. Когда точно знаешь, что что-то должно произойти, и у тебя одно задание — набраться терпения и дождаться.

Я всегда любила его. Любила даже тогда, когда еще не знала. Даже когда кинжал в сердце вонзить хотела. Когда в голове пульсировало от ненависти и ярости, когда сквозь зубы говорила ему самые жестокие слова, и даже когда желала ему смерти. Всегда любила… И на саму себя злилась от этого, просто вслух произнести не могла. Как будто права не имела. А сейчас… сейчас все так изменилось. Мне хотелось кричать о том, как я скучала. Обнять крепко, на шее повиснуть, и знать, что он, сжимая меня сильными руками, улыбается… Папа так редко это делает… словно сам себе запретил. Сейчас мне и самой становилось от этого больно. Ему ведь так идет улыбка. Лицо сразу другим становится, не таким суровым, к которому все привыкли. Мне хотелось видеть его счастливым… Раньше я никогда не задумывалась над этим, была наполнена другими чувствами — злостью, неприятием, желанием причинить ему боль, а потом осознала, что мне не нужно стараться — ему и так больно. Постоянно. Каждый день. И так будет завтра, послезавтра, через месяц и через год.

Иногда я даже думала о том, что наверное хотела бы, чтобы он полюбил… опять. В первое мгновение эта мысль причинила мне такую невыносимую боль, что на глазах выступили слезы. Как будто сердце чья-то железная рука сдавила и втыкала в него ржавые гвозди. Саму себя, кажется, возненавидела, что могу такие мысли допускать. Ведь мама… ее нет. Это же нечестно по отношению к ней… Несправедливо. Так горько стало, стыдно, угрызения совести оплели душу терновыми ветками, царапая ее до крови и впиваясь все глубже… Я разрыдалась тогда, потому что не знала, что со мной. Что я должна чувствовать? Почему думаю о том, что отцу плохо… если именно мама посвятила мне всю свою жизнь… Ворочалась тогда всю ночь, глаз сомкнуть не могла, пока не уснула под утро неспокойным сном, уставшая и растревоженная. Не знаю, что это было тогда, только я могла сама себе поклясться, что почувствовала на себе прикосновения. Словно меня гладит кто-то по щекам, волосам, голове, успокаивая и убаюкивая… как маленькую девочку. Шепча еле слышно, что не надо переживать, не надо себя мучить, что жить нужно дальше… и счастливой быть.

И вот наконец-то я увидела папу… Стоит такой весь красивый, элегантный, строгий, в своем неизменном костюме, а в руках — огромный букет цветов. Боже, мне кажется, что этот букет больше меня… Сколько там этих роз? Сто? Двести? Мне потом еще не раз будут дарить самые разные цветы, корзины цветов, но тот момент так и останется для меня самым ярким. Вроде ничего особенного, но врежется в память и останется там, не теряя ни своих красок, ни эмоций, который возникать будут при этом воспоминании.

Когда он меня увидел, то так обрадовался, заулыбался, а мне хотелось в ладоши захлопать. Подбежала к нему, прижалась сильно, руками торс обвила… и почувствовала, как сердце его в груди громыхало. В одной руке розы эти, а второй меня в охапку и, приподняв, как пушинку, в висок целовал, вдыхая воздух полной грудью. Соскучился…