Петля

Каждую минуту запомнил, как будто секундная стрелка в голове щелкала, отмеряя каждый отрывок времени. Это ее "трахаться хочу" и вызов в глазах. Смелость, алкоголем подхлестнутая, и язык, облизывающий губы. Каждое движение — как замедленная кинопленка, и я прокручиваю эти кадры в своей голове, распаляясь все сильнее. Словно сейчас в руках ее держу и чувствую, как дрожит, как тело звенит от возбуждения, словно натянутая струна, и как взорвалось от одного прикосновения. Вокруг моих пальцев сокращаясь, сжимая их болезненными спазмами… глаза закатив от нахлынувшего оргазма, а меня от этой дрожи словно волной ударной снесло. Мощной… выбивая воздух и заставляя скулы от напряжения напрячь. Стоял тогда рядом с ней, словно под дурью какой-то и сам себе удивился, что смог отпустить.

Остатки воли в кулак собрав. Пусть бежит… Пусть убирается к черту. Пока не поздно. Ненавидел и хотел до одури. Презирал и желал. И все это одновременно. В голове — хаос. Полный раздрай. И я, дьявол ее раздери, хотел покончить с этим. Время пришло. Поигрались и хватит. Только в голове — мысли навязчивые, что к другим женщинам как-то интерес внезапно ослаб. Не интересно пока. В голове каждую из них представлял и понимал — нет, не то. Не хватает чего-то. А чего именно, понять не мог. И это злило. Жутко. До дрожи. Потому что я, бл***, слишком хорошо знал, что так зарождается зависимость.

После того, как ее сладкие стоны слышал — иные разве что раздражать могут. Не то все… Не то. Настя тогда конечно заметила, что я как угорелый помчался, когда Лексу с каким-то дегенератом малолетним увидел. Разорвать его на части хотел, голову о дверной косяк размазать, одно остановило — у дочери праздник был. Она только начала в себя приходить, и я не мог допустить, чтобы первая же ее вечеринка закончилась инвалидностью одного из ее знакомых.

Настя дождалась меня тогда. Увидела, как вернулся обратно в комнату, ворвался взвинченный весь, напряженный, и бросилась ко мне, спрашивая, что произошло. Я не ответил ничего. Никого видеть в ту минуту не хотел, в голове чертовка эта кареглазая и глаза ее, помутневшие от оргазма. Меня колотило от того, что передо мной другая. В глаза заглядывает, обнять пытается, что-там о массаже говорит томным голосом, а у меня одно желание — чтобы убралась, нахрен. Без слов. Просто исчезла. На низкий вырез ее вечернего платья смотрю, на грудь вздымающуюся — и понимаю, что меня не вставляет. Трахал ее сотни раз, а сейчас не хочу. Бл***, что за хрень со мной происходит. Я не позволю этой мелкой дряни вот так вот из себя психа одержимого делать. Схватил тогда Настю, к себе прижал, платье рванул, оголяя грудь с крупными темными сосками. Впечатал в себя, сминая пятерней ягодицы, и думая о том, что нужно отделаться, нахрен, от этого напряжения. А как в глаза посмотрел — отвернуться захотелось.

Прикрыл веки и на плечи ее слегка надавил, заставляя на колени опуститься. Ремень расстегнул, ни слова не сказав и думая про себя о том, чтобы она просто молча сделала свое дело. Но Настя, как будто назло, решила прокомментировать мою, бл***, эрекцию, между делом хрипло мурлыкая, как ей приятно видеть меня таким голодным и возбужденным. А я в ответ лишь стиснул рукой край стола, а второй надавил на ее затылок. Сжав зубы, я сосредоточился только на том, как бы поскорее освободиться от напряжения. И к дьяволу ту, которая на самом деле была его причиной. От силы накрывшего оргазма у меня чуть колени не подкосились, нахрен. Я не помнил, когда в последний раз разрядка была настолько сильной, и это просто от мимолетных мыслей о черноглазой сучке. Вот дрянь, в мозги въелась, ни на секунду не отпускает. Вцепилась мертвой хваткой и держит, не разжимая. Взглядом своим, в котором больше и намека на наивность нет, и нихрена кроме вожделения и провокации… Телом податливым, как у змеи гибким, завлекающим, извивающимся, соблазняющем, нагло, танцуя на моем же собственном столе, в моем же собственном, сука, доме. Голосом, который как будто гипнотизировал, погружая в транс и омут грязных фантазий.

Настя с трудом пыталась отдышаться, и, медленно поднявшись, облизала опухшие губы. Ухмыльнулась, и, пытаясь кое-как поправить растрепавшиеся волосы, вдруг произнесла:

М-м-м, Андрей, это что было сейчас… Если бы я знала, что молодежные вечеринки на тебя т-а-а-ак влияют…

Не вижу связи, Настя… — на ходу застегивая ремень, подошел к мини-бару, не столько для того, чтобы налить нам выпить, а скорее, желая чем-то себя отвлечь.

Ну, не знаю-не знаю… А что там с той певичкой, кстати, за которой ты погнался? — в ее голосе наряду с тщательно скрытым раздражением явно читалась досада, что не удержалась от этого вопроса.

Почувствовал, как челюсти сжал, скулы напрягая. Да что же она такая болтливая сегодня… Сама не понимает, что ступает туда, куда не стоит, раздражение вызывает, на грубость напрашиваясь. Прикурил сигарету и, глубоко затягиваясь, сделал паузу прежде чем ответить.

Да какая разница, Анастасия. Подарок дочери к празднику, она ее обожает, все песни наизусть знает.