Петля Арахны (СИ)

— Ты всё ещё так уверена в них… После всего, что увидела в Азкабане? — усмехнулся он.

— Не все они желают отомстить тебе за смерть своих близких.

По лицу Люциуса прокатилась судорога, но он промолчал.

— Я не обвиняю тебя, — вздохнула Гермионы. — Однако и ты несправедлив. На твоей стороне сейчас очень много людей. Тех, кто ещё несколько лет назад, не хотел для тебя ничего кроме… искупления.

— Как элегантно ты назвала желание видеть меня гниющим в тюрьме, — вена вздулась у него на лбу.

— Люциус, ну, пожалуйста, — Гермиона судорожно вздохнула, приближаясь к нему. — Кингсли и Гарри действительно наши друзья. Они не позволят, чтобы Паркинсон или Мальсибер или кто-либо другой навредили нам, они сделают для этого всё, поверь мне. Бегство — это не выход!

— Я только хочу быть уверен, что вы с Розой в безопасности, — произнёс он, прикасаясь к её волосам. — Я не прощу себе, если с вами что-то случится. Если ради этого нужно сбежать и бросить всё — я сделаю это, если потребуется кого-то убить — я…

Обхватив ладонями лицо Люциуса, Гермиона прижала большие пальцы к его губам, не позволяя закончить фразу.

— А что если, — прошептала она, — надо просто остаться и немного потерпеть мракоборцев в своём доме?

Сжав её ладони в своих руках, он по очереди оставил на каждой из них поцелуи.

— Полагаю, у меня уже нет выбора? — приподняв бровь, спросил он.

***

Ни Гермиона, ни Люциус не могли уснуть в эту ночь. Лёжа в своей постели, они просто ждали рассвета, надеясь, что до его наступления и прибытия в поместье мракоборцев мир их дома никем не будет нарушен.

— Всё хотел спросить, — произнёс в какой-то момент Люциус. Гермиона была в его объятьях, и он поглаживал её по плечу. — Почему та мантия… с фибулами? Ну, которую ты подготовила для меня перед своим незабываемым представлением в библиотеке?

— Ах, ты не понял! — усмехнулась она. — Ты же был именно в ней в тот самый день…

— Какой ещё день? — удивился он.

— Когда мы впервые встретились с вами, мистер Малфой, конечно же! — возмущённо сказала Гермиона, приподнимаясь на локтях и вглядываясь в его лицо. — В книжной лавке Флориш и Блоттс. Вы ещё подкинули тогда дневник Волдеморта Джинни.

— Ах, Мерлин! — судорожно вздохнул Люциус. — Вот оно что! А я всё думал… А я вот не помню, в чём ты была одета тогда, уж прости, тебе знаешь ли, было всего двенадцать, а я редко утруждаю себя наблюдением того, что творится у меня под ногами.

Рассмеявшись, Гермиона уткнулась ему в плечо, и он запустил пальцы ей в локоны.

— Мог ли ты представить тогда?

— Да я бы лучше пустил себе проклятье в висок!

— Но через несколько лет ты… — Гермиона вновь взглянула в его серые глаза.

— Я поклялся никому и никогда не рассказывать об этих своих… фантазиях, — он провёл пальцами по её бровям, носу, губам. — Это было слишком… даже для меня.

— А я ведь, решила тогда вырвать тебя из своего сердца, — прошептала Гермиона. — Сразу после своего «представления».

— Что? — выдохнул Люциус. — Ты приняла такое…

— Да, — Гермиона произнесла это с вызовом.

— Негодяйка, — поражённо выплюнул он, ладони его сдавили ей виски. — Больше никогда не смей… Или ты опять забыла, кто в этом доме принимает подобные решения?

Губы Гермионы расплылись в наглой улыбке.

— Тебе стоит напоминать мне об этом почаще, — пальцы её заскользили по его груди, животу, — а то я, знаешь, быстро отбиваюсь от рук…

Спустившись вниз, она обхватила пальцами его член, приникая к нему губами, и Люциус с шумом вобрал носом воздух.

— И как ты собиралась вырвать меня из своего сердца, — простонал он, — когда ты так любишь его…

— Да это была одна из самых сложных задач, — вздохнула Гермиона. — У нас ведь с ним любовь с первого взгляда, в отличие от тебя… И он, надо сказать, гораздо более сговорчив, чем ты — между нами никогда не бывает разногласий.

Рука Люцуса настойчиво легла Гермионе на затылок.

— Этот предатель бессовестно реагировал на все твои провокации, даже когда душа моя уже изнывала от муки, пока ты издевалась надо мной!

— В конце концов, — сказала Гермиона, отрываясь, — я могла ведь вырвать из сердца только тебя, но не его…

— И как ты себе это представляла? — глаза Люциуса полыхнули в ночном сумраке.

— Ну, мы же не собирались разводиться, а это значит — я бы могла приходить к тебе по ночам и требовать исполнения супружеского долга.

— Неслыханно! — задохнулся он от возмущения. — Ты бы использовала меня для удовлетворения своих низменных потребностей?

— Да, боюсь, тебе бы пришлось играть роль посредника, потому что без него я бы жить точно не смогла… не в этом доме, во всяком случае…

— Дрянная девчонка, — процедил Люциус, притягивая её к себе и с жаром впиваясь в её распухшие губы.

В следующее мгновение из соседней комнаты раздался детский плач.

— Роза, — Люциус с Гермионой в ужасе выдохнули хором.